— Тогда зачем? — Юнги и правда не понимает, не может осознать, ведь ты же терпел столько времени, парень, почему не потерпишь еще какие-то пару месяцев? Все ведь уже заметили, что Донхи некоторый период вела себя немного чудаковато, но потом вроде как поняла, что очень сильно палится, либо же просто снова взяла себя в руки… Но дело-то в том, что она приняла свои чувства и скоро будет готова их искренне признать не только перед Тэхёном (который на все вопросы просто смотрел пустым взглядом в стену, будучи готовым к пыткам, но нуну он всё равно не сдал, это просто Юнги очень умный).
Вот только младший уже успел вбить себе что-то в голову.
— Для нее, — просто отвечает Намджун, и когда брови хёна скептично сходятся чуть ли не на переносице, с грустью объясняет. — Ей надо встряхнуться.
— Ей, по-моему, и так встрясок в жизни хватало, — в лоб бьет Юнги, но уже понимает — нет смысла, всё, поезд здравого рассудка Джуни ушел, забыв прихватить с собой своего хозяина. — Блядь, ты можешь тупо всё похерить, ты понимаешь это?!
Хоть бери и прячь Донхи от этого помешательства, отправляй на нескончаемые смены на работе, только бы младший успокоился и прекратил это психоз. Переселяй к Сокджину… Не, этот не вариант, он еще Намджуну вручит ключи от своего дома и ящик презервативов с краткой инструкцией на каких-то шестдесят листов о том, как ему правильно вести себя с Донхи, и свалит в закат, подхихикивая.
Да и толку её прятать? Намджун уже потерял последние крохи рассудка, и да, пусть на улице сейчас теплый май, пусть они уже топчутся вокруг да около почти два года, но ничто в этом мире не способно остановить этого человека, который настолько готов к последствиям.
Юнги всё же пытается.
— Послушай, мелкий, если ты еще хоть немного подождешь…
— Нет, хён, — Намджун обрывает его с кривой ухмылкой, но стоит ему снова уловить взглядом тонкую фигурку в растянутой майке, тут же расслабляется и спокойно заканчивает, — надо именно сейчас. Время пришло, понимаешь? Да и вообще, хён, — и совершенно неожиданно лукаво улыбается, — как ты можешь мне советовать что-то об отношениях, если сам то и дело появляешься зацелованный и искусанный, но отказываешься нам хоть что-то рассказать о своей личной жизни?
Мин тщетно надеется, что в клубном неоне его смущение не так заметно. Вздыхает и начинает объяснять.
— Понимаешь, Джуни, — медленно говорит, нервно крутя на запястье серебряный браслет, подарок, который неделю назад застал его врасплох, — мое личное всегда было моим. Ты же другой, тебе надо делиться переживаниями, тебе нужны советы или даже иногда тупо просто поныть. Поэтому твое личное частично становится и моим, Сокджиновым, Хосоковым… Потому что мы чувствуем ответственность за тебя. И с недавних пор — за Донхи тоже.
Намджун кивает, болезненная ухмылка снова сползает на лицо, стоит Донхи устало повести плечами и горько вздохнуть, не обнаружив в кармане протертых джинс привычной тяжести зажигалки. Ну и пусть потерпит, и так вечно бронхит недолеченный, сигареты ей только во вред…
Парень чувствует себя отборным мудаком, который лезет в чужую жизнь и пытается перекроить её под себя.
— Она мой дьявол в деталях, хён, — наконец спокойно говорит Намджун, и на этом моменте Юнги сдается.
— Ты говоришь фразами из её любимых песен, — говорит он просто потому, что не может придумать ничего умного в ответ. Младший улыбается больно, с надрывом, и Мин с ужасом понимает: тот уже всё продумал, от начала и до конца.
Потому что пятьдесят на пятьдесят — останется или уйдет — в случае Донхи быстро перерастает в один на миллион, и это только в плоских мирах работает в девяносто девяти процентов случаев. В обычном же мире обычных людей — нет.
— Потому что я люблю эти песни, — заканчивает Намджун, и в его словах слышно совсем не то.
Потому что скоро мне больше некого будет любить.
***
Намджун не дурак ведь, хоть так многие думают. Донхи не просто в их числе, Донхи готова возглавить шествие с заглавным транспарантом и организовать Клуб Считающих Ким Намджуна Отпятым Дураком.
Он видит, что Донхи начала относиться к нему немного иначе. Чуть резче, слегка прохладнее, немного отталкивающе — хотя это и вовсе незаметно другим. Она теперь ведет себя с ним так, будто…
Собирается бросить.
— Дурак ты, хён, — говорит ему Тэ, грустно вздыхая, — лучше просто спроси её, и она честно тебе ответит.
— Дурак ты, Джуни, — Юнги в кои-то веки смотрит мягко и притягивает в объятия. — Она так же не может без тебя жить, как ты без нее.
— Дурак ты, Намджуна, — со смехом качает головой Сокджин, — тебе следует снова признаться, я уверен, её ответ в этот раз удивит тебя!
Конечно, удивит. Он уверен, что Донхи уже настолько осточертело это всё, она так сильно ведь устала от своей жизни, вечной работы, и ведь у нее всё шло по графику и плану, пока он не вмешался, требуя внимания и времени только для него. Очевидно же, что Донхи проанализировала это всё и теперь приняла единственно верное решение…
«Придешь сегодня вечером?»
Сообщение улетает в сеть, и парень нервно прикуривает от её зажигалки, чиркнув пару раз.
— Бензин, что ли, заканчивается… Эта зиппо такая муторная в уходе, как она с ней носится?
«Я где-то в час ночи освобожусь. Что-то срочное?»
— И это она на ногах с утра позавчера. Черт возьми…
Парень устало трет лоб ладонью, подавляя в себе желание опять попросить её просто поверить ему и разрешить позаботиться. Но нет же, опять будет ворчать, что ей не нужен сахарный папочка, что она сама способна обо всем позаботиться — и не соврет ведь, потому что выживала столько времени одна, для нее это уже привычно. Ей не понять, что Намджуну, да и другим тоже, чего таить, больно смотреть на это. Юнги еле впихнул ей прибавку к зарплате, и то Донхи на него наорала и чуть не уволилась; Сокджин подарил мягкий пушистый свитер и шарф, а комбинезончик еле выдавила из себя злое «спасибо». Лишь мягкую заботу Тэхёна и ужины от Намджуна она способна кое-как принимать спокойно, хотя всё время чувствует себя за них виноватой.
Она ни разу не винила кого-то еще.
А что будет после сегодняшнего?
«Просто соскучился, комбинезончик :) А еще собираюсь пересматривать «Team А» 83.»
В этот раз ответа приходится ждать несколько минут, видимо, опять куда-то бежит по работе.
«Так бы и сразу сказал! Буду в 11»
Намджун сверлит взглядом телефон и пытается понять. Может, он в своем самокопании и безответной любви настолько погряз, что совершенно не видит реальности? Ведь вот же — Донхи отвечает на его сообщения, её манера речи гораздо более милая и дружеская, чем еще год назад, если судить по этим обрывкам фраз; она откровенно делится прошлым, тем вымученным и тяжелым, о котором Намджун не может вспоминать без слёз.
Он влюблен в нее так сильно, что даже больно.
«Жду, малышка»
Намджун нервно хмыкает, понимая, что ответа на это не получить, и сомнения вперемешку с угрызениями совести начинают медленно грызть изнутри, умоляя отложить запланированное или даже совсем отменить.
Телефон квакает новым сообщением, и от неожиданности Намджун давится сигаретным дымом и роняет с подоконника забытую там утром чашку.
«Я тоже»
Нет.
Чёрт возьми, нет.
Донхи никогда, никогда не отправляла ему такие сообщения.
С таким смыслом.
Сомнения вместе со здравым смыслом всё еще умоляют подумать хорошенько, но теперь как раз Намджун уверен в своей затее.
Он обязан показать этой несчастной измученной жизнью девочке, что её могут любить.
***
Донхи корит себя за то, что не только не стерла, как обычно, сообщение, но и за то, что отправила его. Намджун ведь чуткий и внимательный, он сто процентов заметил это и проанализировал, так что вот, еще пара метров от забора и до его двери — и аккуратные вопросы посыпятся градом. Вот только Донхи в кои-то веки тоже хочет немного глуповато похвастаться, что ей всего полгода осталось — и тогда она сможет вернуться в колледж… А Намджун расцветет улыбкой и скажет, что она хорошая малышка и отлично постаралась, и будет сиять лампочкой целый день — ведь если колледж, значит, Донхи сможет и о романтике задуматься.