— Не за что, — легко отзывается, и это всё выглядит так, как было раньше. Намджун скашивает взгляд на Донхи, которая в его старом тонком свитере (он сползает ей на ключицы, и это — самое прекрасное зрелище в мире) неловко ведет плечами, будто спасаясь от холода, а после неожиданно и очень неуверенно выпаливает.
— Я не хочу, чтобы мы прекращали видеться.
Намджун глупо хлопает веками.
— Что? — как-то отупело переспрашивает, и Донхи сразу же огрызается.
— Да сказала же! — тянется в карман по пятую, но после видит зажигалку под ногами Намджуна и сквозь зубы материться. После уже более спокойно повторяет. — Я хочу видеть тебя и дальше.
— Я не понимаю, — беспомощно и потеряно тянет Намджун, опускаясь на корточки и принимаясь собирать детали старушки зиппо. Всё же он успел к ней привыкнуть, так что жаль будет, если какая-то маленькая фигня потеряется. Донхи рядом фыркает и вдруг опускается рядом с ним. Нерешительно смеривает озадаченного парня взглядом, глубоко вздыхает и протягивает ему руку.
— Я тоже не понимаю.
— Я вообще на повторе слушал Without you…
— I’m nothing, — кивает, криво улыбаясь. — Я тоже. Ту версию, что с Боуи, или сольную?
— Обе.
Намджун придирчиво осматривает заново собранную зажигалку, трет её рукавом пиджака, избавляя от пыли, и осторожно кладет её на ладонь неуверенно улыбающейся Донхи.
И как-то так они мирятся.
***
— Так что же, — Тэхён привычно лениво тянет гласные с легкой улыбкой, но взгляд у него жесткий, тяжелый, давящий, полный предубеждения, как кажется Намджуну, и он только и может, что с нервной улыбкой дернуть плечом в ответ на слишком трудный в его положении вопрос, — у вас снова всё хорошо?
— Трудно сказать, — он вообще чувствует себя… да будто сидит вместо пушечного ядра внутри артиллерийской пушки, так что подобные вопросы лишь заставляют внезапно проснувшуюся неуверенность в себе заостриться в несколько раз. — Надеюсь, что будет.
Младший фыркает, будто ёжик (у бабушки под старым сарайчиком возле дома жила целая семья, и Намджун в детстве обожал приносить им яблоки и чесать мягкие животы), и именно поэтому на него никак не получается сердиться. Слишком уж этот мальчишка любит свою нуну, потому и пытается защищать её всеми возможными способами, а еще внутри здравый смысл борется с юношеским максимализмом, так что Намджун получает от него поистине взрывную смесь упрямства, смешанного с заботой и настоянной на растерянности. Мозгами Тэ ни капли не хочет сделать хёну больно, но вот сердцем — а им этот безразсудный, но верный малыш и живет — оно постоянно говорит ему высказать что-то цепкое, продирающее и так встревоженного Намджуна до самого нутра.
— Будет, — к разговору присоединяется Юнги, коротко приобнимает Джуна, чуть сильнее сжимая пальцы на его спине — беспокоится и заботится, ох уж этот угрюмый хён, а после треплет волосы ластящегося к нему, будто щенок, Тэхёна. Намджун с улыбкой понимает, что младший вжимается макушкой в хёнову ладонь без любого смущения, которое присутствовало в первые недели его знакомства с их реперно-тусовочной компашкой. Но ссоры ссорами, а любопытный и восторженный Тэхён завоевал сердца старших всего за несколько встреч. Юнги тем временем улыбается чему-то своему, показывает Донхи два пальца, и та понятливо лезет под барную стойку — там припрятана именно его бутылка, с которой девочка сноровисто наливает в три стакана указанное количество. Юнги она добавляет один кубик льда, Намджуну доливает колы, а для любимого тонсэна импровизирует с коктейлем, чтобы тот был сладким и вкусным. — Она каждый раз так улыбается, когда ты приходишь. Что, кстати, в последнее время редко случается, — ничуть не обеспокоено, конечно же, ибо в словаре Мин Юнги нет подобного слова, замечает, а взглядом нет-нет, да косит на темные круги под глазами юриста. — Проблемы?
— На работе завал, — Намджун даже имеет наглость рассмеяться, потому что получается ни капли не успокаивающе, как он собирался сделать, а очень тревожно. Он с улыбкой принимает у Донхи свой бокал и шутливо кланяется. — Спасибо, о прекрасное видение.
— Паяц, — она лишь фыркает, забрасывает полотенце себе на плечо и внимательно осматривает клуб. Посетителей не очень, так что её напарница пока может справиться сама, поэтому она без любого стеснения тыкает Намджуна в щеку и грозно интересуется. — Куда они подевались?
Только что подошедший Сокджин не сдерживает смешок, Тэхён и Юнги тоже подозрительно дергают плечами — ржут, что ли? Похоже, Намджун единственный здесь не врубается в происходящее.
— Ты о чем вообще? — осторожно отодвигается и шарит пальцами по столику в поиске своего напитка, чтобы спрятаться за ним, но вкус почему-то приторно сладкий и отдает лишь после горчинкой. — Ты что, смешала малому виски и абсент с яблочным соком? Да он коньки отбросит!
— Тэ-тэ справится, — отрезает Донхи и снова тыкает пальцем в его лицо. — А вот твои щеки куда-то исчезли, и мне это не нравится.
— На себя посмотри, — но почему-то его ворчание ознаменовывается подзатыльником от Сокджина.
— Донхи права, — строго заявляет самый старый хён, а после с озабоченным лицом поворачивается к девушке. — Но если говорить о весе, то…
— Я за стойку!
Намджун улыбается, впервые искренне за этот — и предыдущие двенадцать — вечер. Юнги рядом шепчет «ну наконец-то», Тэхён впервые бросает на него мягкий взгляд, а Сокджин хихикает. И пусть Донхи всё еще не приходит к нему с ночевкой, но зато она навещает Синди в свободное время и даже иногда готовит вместе с Намджуном, потому что да, на его работе реальный завал, и он ничегошеньки не успевает в этой жизни.
***
— Слушай, вопрос из разряда странных.
Донхи хмыкает заинтересовано, пока выпускает в воздух дым. На улице конец мая, так что она обходится растянутыми майками с редкими потертостями, и с учетом нынешней моды она вполне вписывается в разноцветную молодежь. Волосы снова чуть ли не под корень, лишь пара прядей закрывают лоб и скулы, а еще Тэхён притащил ей карандаш для глаз, и девушка подводит их где-то раз в неделю, если настроение неплохое.
— Тебе их еще не хватило? — вроде и подтрунивает, но смотрит нервно, и Намджун тырит её зажигалку, чтобы успокаивающе ею пощелкать. Другие посетители парка смотрят на них с неодобрением, но они курят в отведенном для этого месте, так что оба внимания не обращают на взгляды.
— Ну, это мне просто только что в голову пришло, — смущенно признается, кивая в сторону уличного художника, перед которым сидело двое девушек с улыбками. — Когда я его увидел. Ты же когда… Нет, не так, — он глубоко вздыхает, а после выпаливает. — Твои рисовальные принадлежности были в доме родителей, или в колледже?
Донхи смотрит на него внимательно, вмиг забыв и о прикупленных шашлычках, и о рисовых пирожках, которые они захватили с собой в надежде найти тихий уголок потрындеть и немного спрятаться от вездесущей жары. Парень нервно сглатывает, готовясь извиняться и просить забыть о странном вопросе, но комбинезончик лишь медленно моргает и неожиданно адекватно отвечает.
— В их доме. В колледже был лишь мольберт и пара рисунков, Тэ их у себя хранит. А что?
— Ну, — Намджун при виде её застывшего взгляда вдруг обретает былую уверенность и твердо объясняет. — Я знаю, что ты хочешь вернуться в колледж. Знаю, что ты очень тяжело трудишься ради этого. Еще теперь узнал, что есть возможность вернуть хотя бы часть твоих рисовальных штучек, что может существенно поддержать твой бюджет в будущем. Так что да, — в глазах Донхи будто влажная завеса, и он мимолетно думает, что это последнее, чего можно было ожидать. — Да, я спросил об этом, потому что хочу пойти в тот дом и забрать твои вещи.
— Рисовальные штучки, — почему-то повторяет Донхи и отворачивается спиной к Намджуну. Цепляет пальцами позабытый пакет с остывшей едой и кивает в сторону парка, мол, чего столько стоим, пошли давай. — Штучки.