— А вот и неправда, — ворчит в ответ Донхи, на что Юнги только посмеивается. Вот и снова — пусть и подтруниваем, но он сумел её успокоить.
— У тебя всё получится, мелкая, — успокаивающе урчит ей в ухо, выдыхая табачный дым почти на другом конце города. — Я буду держать за тебя кулаки.
— Спасибо, — Донхи шмыгает носом, упрямо списывая всё на внезапную влажность и то, что она пришла на полчаса раньше к условленному месту, так что ей приходится сидеть на лавочке и ждать. А на улице сыро, между прочим, так что ничего она не расклеилась. — Слушай, шеф.
— Ммм? — тянет лениво свое любимое, и Донхи сразу же улыбается: слишком легко представить его рядом с собой, такого уютно-расслабленного и мягкого, будто сонного кота.
— Ты счастлив? — выпаливает давно уже грызшее её изнутри, вспоминая старый-старый разговор в день святого Валентина, когда он просто разваливался на куски. Сейчас же он долго молчит, возможно, обдумывая ответ, возможно, что-то вспоминая, и девушка ждет, затаив дыхание…
— Да.
После Юнги сбрасывает звонок, а Донхи лишь фыркает и улыбается одними уголками губ. Если в жизни самого упрямого и трудного её друга сумело всё наладиться, то сможет и в её? Ведь так? В любом случае, у нее есть еще целых двадцать пять минут, чтобы успокоиться, прийти в себя, вспомнить речь…
— Ты уже здесь!
Намджун стоит рядом с её лавочкой в рабочем костюме (ну, логично же, он только-только с работы), большими удивленными глазами смотрит на подругу и искренне недоумевает.
— Ты чего так рано? Еще же куча времени!
— Ну а сам? — Донхи привычно фыркает, пряча руки в карманы широких джинсов. Намджун смущенно и совершенно бесстыдно, засранец, признается.
— Боялся опоздать.
Они смотрят друг на друга пару мгновений, а после оба фыркают смехом. Донхи поднимается с лавочки, отряхивается по привычке и замечает, привычно криво улыбаясь.
— Мы с тобой — обычные два идиота.
— Согласен, — Намджун немного нервно сглатывает, подмечая, что упрямая девчонка под кожанку опять одела только майку с широкими разрезами по бокам, так что при любом её движении из-под летучей ткани показывается новый участок кожи и это, мягко говоря, его сразу же отвлекает. Хорошо, что и сама Донхи пока молчит, лишь нервно дергает головой, мол, пошли.
Стоп.
Нервно?
— Что-то произошло? — Намджун подозрительно осматривает подругу на наличие ссадин или синяков, но одежда закрывает её почти полностью. — Ты немного… напряжена, — подбирает слово аккуратно, но совершенно не ждет, что Донхи мрачно на него уставится, побуравит пару мгновений почти что злым взглядом, а после кинет:
— Ну и кто в этом виноват?
Намджун искренне офигевает от этой жизни.
— Я что-то не так сделал? — уточняет аккуратно, и вот теперь он примерно начинает осознавать и странную назначенную встречу, и повышенную нервозность подруги, и её дерганные движения. Он хмыкает, останавливаясь на дорожке, и мягко произносит, пытаясь разрешить всё и сразу. — Слушай, если тебе хочется разорвать со мной общение — то так и скажи, я всё по…
— Что?! — Донхи аж спотыкается. Резко поворачивается к нему, глаза почти что вылезли от удивления на лоб, пальцы нервно мнут ремешок сумки. — Ты о чем вообще?!
— Ну… — глубокодумно произносит Намджун, показывая пальцем сначала на себя, потом на Донхи и наконец на парк вокруг. — Вот.
— Вот-вот… Ты идиот! — вдруг срывается, почти что натурально хнычет, зарываясь пальцами в волосы, и произносит такое непонятное для Намджуна. — Так, всё уже идет не по плану. Так что, к черту его?
— Кого? — Намджун уже опасливо интересуется, а еще его так и подмывает спросить, ужинала ли сегодня девушка, потому что ему отчаянно хочется её накормить, успокоить, а после отправить спать. Донхи глубоко вздыхает, почему-то шмыгает носом и кивает головой в сторону центра парка.
— Пойдем. Не хочу объяснять всё на ходу.
— Если честно, ты меня пугаешь, — сознается спустя пару минут Намджун, наконец поравнявшись с подругой, и она задумчиво скользит пальцами вдоль его открытой ладони, но не сжимает её. Парень с недоуменным волнением пытается поймать её взгляд, но Донхи отчаянно смотрит в другую сторону, а после тихо выдыхает.
— Себя тоже. Пришли, падаем здесь.
Середина октября уже немного дует вечерней прохладой, да и на улице темнеет быстро, но внутри парка много фонарей и удобных лавочек. Они садятся на наиболее отдаленную, но всё равно хорошо освещенную, и Донхи сразу же опирается локтями о колени, подпирает ладонями голову и, смотря вперед на колышущиеся ветви деревьев, выглядит уже немного более успокоившейся и умиротворенной.
Намджун знает, что это — всего лишь бравада. Просто девушка сумела взять себя в руки — внешне, хотя внутри нее бурлит полный океан чувств.
— Помню, ты всегда задавал мне так много вопросов, — начинает медленно, и нервозность выдают только пальцы, выудившие неизменную зиппо из кармана. — О моем прошлом, о моих увлечениях, о моих привычках, — подбрасывает зажигалку вверх и ловит её, хмыкая, — могу ли я прийти, могу ли остаться, могу ли работать меньше… В последнее время ты вопросы задаешь редко, гораздо чаще — предлагаешь. Выслушать, поболтать, обнять, остаться, вместе опекать кошку, и прочее, прочее, прочее. Еще то, что меня всегда бесило — помощь. Ты всегда так сильно хотел мне помочь, но каждый раз, ну, если забыть о нескольких исключениях, уважал мой ответ и решение. И недавно я задумалась, — она снова щелкает крышкой зиппо, а после резко её закрывает и прячет в карман. — Была ли я настолько уважительной к тебе?
— Малышка…
Намджун пытается поймать её ладонь, и Донхи разрешает; сжимает крепко сама чужие пальцы, шире и крепче её, и под шокированным взглядом друга продолжает.
— Я даже не могу сосчитать, сколько раз твои руки меня успокаивали. Когда я открывала тебе по кускам свое прошлое, когда плакала ночами на диване во сне — мне было так стыдно за это, за свою слабость, за то, что я недостаточно сильно стараюсь ради своей мечты жить нормально — все эти разы ты выгонял из меня все негативные мысли и просто разрешал заснуть, укутывая своим теплом. И ты даже не можешь представить себе, насколько я за это всё — и многое другое — тебе благодарна.
— Тебе не обязательно это всё говорить, — шепчет Намджун, одним движением сползает со скамейки и приседает на корточки напротив Донхи. Она смаргивает слёзы, и те покорно капают на асфальт, пока парень берет и её вторую ладонь в свои, согревает озябшие кончики пальцев дыханием и мягко целует. — Я знаю всё это, честно, не дурак, поэтому не надо себя заставлять.
— Ты этого стоишь, — просто отвечает девушка и вдруг нежно улыбается, смотря ему прямо в глаза. Слёз больше нет, лишь действительно спокойствие и непонятная решимость. — Ты и большего стоишь.
— Я не понимаю, — честно признается Намджун, и он даже не собирается скрывать, что мозг ушел в долгосрочный отпуск, а сердце вдруг решило устроить барабанный марш, отчего он совершенно растеряно ничего не может осознать. — Честно, я не могу…
-Тише ты, — Донхи дарит еще одну несмелую улыбку, после наклоняется и утыкается своим лбом в лоб Намджуна. — Ты знаешь, что мои картины отдали на выставку?
— Угу. Мы с Юнги-хёном туда ходили, — и Намджун честно делал максимально незаинтересованный вид, когда старший многозначительно ухмылялся, указывая на картину с изображением его самого. — Ты даже меня туда отдала.
— Она получилась лучшей из всего, что я когда-либо рисовала, — признается Донхи, и Намджун, схватив её запястье чуть иначе, вдруг ощущает под пальцами быстрое, торопливое сердцебиение — такое же, как у него. — И мне предлагали за нее бешеные деньжищи.