— Эванс на месте?
Детектив выпрямилась по стойке смирно, уже готовая в любой момент отчитаться начальнику, когда вдруг вспомнила, что он и не начальник-то ей больше. Ну, на неопределённое время. Как она думала, навсегда. Думала и надеялась.
— Он… он в сво… в твоём кабинете.
— Вот как? — ком поселился в горле, а душа немедленно сжалась от непримиримой обиды. — Ладно, пойду. Проведаю старика.
Хлопнувшая за капитаном дверь заставила Джину выдохнуть в облегчении, стирая со лба капли пота. Джефф обвел кабинет уничтожающим взглядом, им же останавливаясь на сгорбившемся Фредерике Эвансе, что сидел в кресле капитана, едва ли ни носом уткнувшись в бумаги. На появление Баттса он никак не отреагировал, одну за другой листая страницы копии дела Эммы. Джефф нахмурился, вглядываясь в фотографию своей белокурой занозы в заднице, и тихо усмехнулся. «Хитрый опоссум! Догадался копий наделать, мышь!», — негодовал он, вальяжно развалившись на стуле напротив. Эванс поднял бровь и улыбнулся уголком губ.
— Что, сынок, никак не смиришься?
— Я тут по делу.
— Ещё по делу? — Фред усмехнулся и откинулся на спинку стула, закрывая папку. — Я думал, одно у тебя уже есть.
— Да, я украл эту чёртову папку, — Джефф развёл руками и улыбнулся. — И что теперь?
— Слушай, я не собираюсь с тобой препираться. Говори, с чем пожаловал и проваливай. У меня есть проблемы посерьёзней.
Бросив взгляд на дело Эммы, капитан напрягся всем телом. Нет, то, что она — проблема, причём серьёзная, он знает. Но чтобы этого старикашку заставить поволноваться? На такое, уж простите, даже эта бестия не способна.
— Что там с Холл? — угрюмо спросил Джефф.
Эванс хмыкнул и покачал головой.
— Я уволю тебя. Стоит мне вернуться на службу, клянусь, Фред, я тебя уволю, — сквозь зубы добавил он.
Вообще-то, это звучало неубедительно. Никто в участке не верил в то, что Джефф вернётся. Ладно, черт с ним, с этим нераскрытым делом о наркотиках. Но Баттс ведь умудрился самому шефу департаманта навалять напоследок, почувствовав себя бессмертным! Нет, сюда ему дорога закрыта. Тем не менее, Фредерик Эванс был наделён одним удивительным даром: он видел то, что другие не видели. Потому и только потому он решил ему сдаться.
— А, чёрт с тобой, — детектив фыркнул и достал свой ежедневник, нервно закопошась в нём. — Во-первых, платье не было привезено курьером, то есть наш бессмертный притащил его лично к дому актрисы. Мы прочесали все внешние камеры, которые могли бы заметить хотя бы малейшее движение возле её дома в промежуток с полуночи и до девяти утра. Всё чисто. Опросили соседей, и некая миссис Кейси сказала, что видела, как напротив её дома остановилась, цитирую «дорогая темно-синяя машина» примерно в половину шестого утра. Старушка в преклонном возрасте, марку машины назвать не смогла. Значит, наш маньяк — не просто какой-то оборванец, если автомобиль, действительно, дорогой. Пальцем в небо, но уже что-то.
Джефф и сам не знал, отчего в душе его одновременно поселились и злость, и тревога. Эта никчёмная способность пропускать через себя детали расследований отпала у него уже после первых двух месяцев работы в участке, когда ты уже не запоминаешь имена всех бедолаг, которых ограбили, изнасиловали, убили. Но сейчас она словно вернулась и обострилась с новой силой: глаза заволокло туманной пеленой, а руки машинально сжались в кулаки. Почему, почему над этим важным делом работает такой придурок, как Эванс? Да за ним столько нераскрытых расследований, столько косяков, что бедного старика давно пора отправить на пенсию! Черт, как же невовремя его отстранили. У телохранителя маловато полномочий для бед такого масштаба.
Ведь за Эммой охотится не просто псих. А псих с бабками.
— Джефф, — голос детектива звучал словно в вакууме. — Джефф, телефон!
С трудом вырвав себя из этих невесёлых мыслей, капитан резко вздрогнул, почувствовав вибрацию в кармане брюк. На дисплее высвятилось имя актрисы, и он нахмурился, молясь о том, чтобы она не звонила с истерикой и просьбой отменить его единственный выходной. Ах, да. У Эммы же нет просьб. Эта белокурая беда умеет только приказывать.
— Что?! — рявкнул он, ещё не отошедший от новостей о маньяке.
— Эм, и тебе доброе утро. Что делаешь?
— Думаю, в какой маникюрный салон мы с тобой сходим.
— Извини?
— Я тебе что, подружка? Ближе к делу.
В динамике послышался тяжёлый вздох. Джефф был уверен: она или молится, или считает до десяти, чтобы успокоиться. Впрочем, он делал тоже самое.
— В общем, Дэвид и ещё пару наших друзей собираемся покататься на его яхте. И я бы хотела, чтобы ты тоже пришёл.
— Че-е-его? На какой ещё яхте?
Девушка замолчала, и по не самому приятному шорканью в динамике Джефф понял, что она пытается уединиться. Эмма набрала воздуха в лёгкие, едва слышно отвечая:
— Я понимаю, у тебя выходной, но я… Дэвид очень настаивал, сказал, что мне нужно развеяться. Но если он будет приставать ко мне… или просто снова говорить о чувствах… просто я хочу, чтобы ты был со мной там. Мне так спокойнее.
Резко встав со стула, капитан кивком попрощался с детективом и направился прочь из этого чёртова участка, попутно слушая бессмысленный лепет Эммы.
— Это всё, конечно, охренеть, как трогательно, — заключил он, открывая дверь. — Но нет.
— Что, прости? Это был не вопрос, — от тонкого, почти извиняющегося голоска не осталось и следа.
Это снова была та самодовольная актрисулька, с которой он едва знаком. Феноменальный разгон от милашки до стервы!
— Провести весь выходной в компании зажравшихся снобов и тебя? Мой ответ отрицательный в любом случае. А вдруг у меня морская болезнь?
— Двойной оклад и премия в конце месяца.
— Не убедила.
—… и ты можешь брать из моего холодильника столько сэндвичей, сколько пожелаешь.
— Диктуй адрес.
***
Шум бьющихся о пристань волн напоминал Эмме колыбельную. Это было настолько умиротворяюще, что она почти забыла о своем состоянии, близком к нервному срыву. Девушка обхватила себя руками и немигающим взглядом уставилась в голубую даль Тихого океана: это помогало отвлечься. Водная гладь — чистый лист для фантазии, а Эмма только и делала, что примеряла на себя всевозможные образы. На этот раз она была одним из мореплавателей, путешествующим по всему миру, причаливая к тогда ещё неизвестным странам, собирая специи и знакомясь с самобытными народами. Или русалкой, исследующей глубины океана и жалующейся на жизнь отцу Тритону. А может быть, голливудской актрисой, загорающей на дорогущей яхте известного режиссёра и преследуемой каким-то полоумным психом? Нет уж, лучше быть какой-нибудь водорослью!
Дэвид был на седьмом небе от счастья, когда Эмма согласилась выбраться хотя бы на день из своего небезопасного бункера и провести время с друзьями. Вообще-то, та девчонка с заправки в Канзасе, что смотрела на крошечном экране Топ-модель по американски и благоговела над китайской лапшой от Банни Бойса, наверное, и мечтать не могла о том, что именитый режиссёр едва не в ногах её будет валяться с просьбой прокатиться на его яхте. Не принять предложение отвлечься от всего этого дерьма было глупо, единственное, что напрягало девушку — неизменная надежда во взгляде Тарино, что упорно верил, что этим вечером ему удастся сломать её прочую крепость под названием «Мы просто друзья, Дэв, а ещё мне нравится, что ты меня опекаешь». Это и заставило Эмму пойти против воли и здоровых нервов, набрать номер Джеффа и попросить, нет, приказать притащить свой полицейский зад к причалу.
Сегодня судьба была к ней благосклонна — Эллен и Джессика опаздывали, что и стало прекрасным алиби для нервозности Эммы. Она стояла у трапа небольшой белой яхты, вглядываясь в расплывчатый горизонт бульвара, утопающего в жаре. Дэвид крутился на палубе вместе с Энтони — ещё одним звеном в цепочке, ведущей Эмму к беспрецедентной славе. Они с Дэвом были лучшими друзьями и, в общем-то, неплохими режиссёрами. Возможно, они могли бы снять вместе фильм, если бы не собачились так часто. Вот и сейчас: спорили о масштабах трагедии в случае столкновения с айсбергом. Эмма лишь усмехнулась и покачала головой. Первые сорок лет детства самые тяжёлые.