— Точно, — ошарашенно ответила Асела. — Значит она была на это неспособна!
— Есть много вещей, которые кажутся невозможными, — заметил Фелтор. Он посмотрел на женщину. — Я предупреждал, что ваши пристрастия могут стать причиной вашего краха.
— Я хорошо это знаю. Прошу вас, хватит меня упрекать, я и сама себя виню.
— Поскольку это всё равно уже ничего не изменит, так и быть, — сказал Фелтор. — В будущем следуйте моему совету более внимательно!
— Обещаю.
— Вы убили её? — небрежно спросил Фелтор и кивнул проходящему мимо гильдейскому мастеру. Мужчина вежливо поприветствовал в ответ, с любопытством посмотрел на Аселу и пошёл дальше.
— Нет. Она удивительно дисциплинирована и со стойким разумом… — Асела недоверчиво покачала головой. — Я забыла, каково это, сражаться с одним из наших. Я думала, что она просто носит мантию… но в ней скрывается намного больше, Фелтор, намного больше! Я отступила, поскольку если даже убила бы девчонку, это не причинило бы вреда маэстре. Не было причин сражаться дальше.
— Разумное решение с вашей стороны? — спросил Фелтор. — Вы меня удивили.
— Перед этим она убила Мирама в открытом бою, — сказала Асела, игнорируя слова Фелтора.
— Это прискорбно, — заметил он. — И встревожит ящеров.
— Да пусть сгниют там внизу или станут пищей для чудовищ. Они нам больше не нужны, — небрежно ответила она. — Маэстра беспокоит меня больше. Она с лёгкостью удерживала дюжину различных форм, она быстра и уверено владеет клинком, а её талант сияет, как пылающее пламя!
— Что снова возвращает нас к вопросу, как она смогла избежать фанал, — спокойно сказал Фелтор. — Но независимо от того, насколько велик её талант или её знания, она тоже больше ничего не сможет изменить. Взгляните, там Мерцек…
Они оба наблюдали, как Мерцек в одежде каменщика поднял одну из мраморных плит, прежде чем по его знаку другие каменщики опустили тяжёлую статую: пьедестал статуи идеально помещался в углубление в полу. Но прежде чем пьедестал встал на место на короткое мгновение под каменной плитой показалось углубление в золотой раме на полу.
Другие каменщики разобрали треногу с полиспастом, отвязали от статуи верёвки и ушли, работа на этот день была закончена. Мерцек огляделся, затем открыл клапан в задней части статуи и поместил в углубление мерцающий красный драгоценный камень, размером с кулак, с двенадцатью аккуратно отшлифованными гранями, прежде чем снова закрыть пьедестал.
Даже Фелтору и Аселе было трудно наблюдать за его действиями, потому что это был один из талантов Мерцека: если он этого не хотел, на него почти не обращали внимания.
— Это был последний? — спросила Асела. Фелтор кивнул, глядя на платформу, которая теперь была накрыта тяжёлой золотой тканью.
— За исключением центрального камня. Мерцек положит его, когда придёт время.
Восемь статуй теперь образовывали идеальный восьмиугольник вокруг внутренней части зала с платформой точно в центре.
Перед платформой теперь начали расставлять стулья, на которых займут места все, кто имел звание или имя в имперском городе, от верховного коменданта до гильдейских мастеров и могущественных торговцев.
— Голова дракона, — тихо сказала Асела.
— Да. Мы одним махом отделим её от туловища, — с горечью промолвил Фелтор. — Один удар, и дракон падёт.
— Это смелый план, — под впечатлением произнесла Асела. — Если он удастся, наш господин щедро вознаградит вас.
— Какое мне дело до награды, — грубо сказал Фелтор. — Он никогда меня не отпустит!
— И всё же вы заслужите славу и его расположение, — настаивала Асела, за что он с жалостью посмотрел на неё.
— Иногда, Асела, когда я вас вижу, мне хочется плакать, — наконец промолвил он, и женщина с изумлением посмотрела на него.
— Почему, Фелтор? Я счастлива.
— Да, — сказал он. — Счастлива быть его собакой. Почему он должен так ломать женщин, заковывать их в цепи это ложной любовью?
— Он не заковал меня в цепи, он освободил меня. Я уже вам говорила.
— Да, — отвеитл Фелтор. — Говорили. Просто иногда мне хочется забыть, какой вы были раньше. — Он потёр виски. — Даже на таком расстоянии я чувствую его недовольство из-за моих мыслей… а он даже не осознаёт того, что делает. Скажите… вы ещё думаете о Бальтазаре?
— Нет, — решительно ответила она. — Я больше не собираюсь думать о предателе.
— Он единственный, кто смог от него сбежать.
— Он не сбежал, его убили.