Мимо прошел, слегка задев меня плечом и не извинившись, очень высокий джентльмен в цилиндре. Меня поразила его борода — она спускалась, наверное, до середины груди. Рамзи вдруг остановился и посмотрел ему вслед.
— Где-то я его видел… — заметил он.
Бородатый джентльмен позвонил в ту же дверь, из которой только что вышли мы.
— Пошли, Картрайт. — Рамзи тут же потерял всякую оживленность. — Полагаю, с ним нам еще придется встретиться.
— Может, ты мне все-таки объяснишь, что происходит?
— Сначала я покурю.
После этого он молчал, пока мы все-таки не приобрели папиросы и не устроились в чудом оказавшейся открытой кофейне на Тэвисток-стрит.
— Мы, конечно, непременно зайдем в Британский музей, когда он соизволит открыться. — Рамзи мучительно долго устраивался, выбирал пирожное, закуривал, но наконец все-таки решил сжалиться надо мной.
— Но это не имеет ровным счетом никакого смысла.
— Не будешь ли ты так любезен объяснить, почему? — я старался быть спокойным, но мне казалось, что я попал в дурной роман, в котором уже появился первый труп. Не следует ли мне ждать встречи с великим детективом мистером Шерлоком Холмсом? Откуда столько таинственности вокруг самой обыденной истории? Хотя, если честно, я очень скучал по своей птице, и тревожился о ее судьбе.
— Потому что шансов на то, что Бёрч хранил ее в музее, нет никаких. Эту вещь не отпускают далеко от себя.
— Знаешь, понятнее мне не стало! — не выдержал я.
— Да. Конечно. Но ты уверен, что хочешь знать правду? Тебе очень повезло, что из-за этой вещицы убили Бёрча, а не тебя.
Что?!
— Рамзи, прекрати меня разыгрывать!
— Картрайт, давай договоримся так. — Рамзи оставался смертельно серьезен. — Ближайшие несколько дней мы проведем вместе. Как только откроется Британский музей, мы туда заглянем — вдруг все-таки случилось невероятное, и птица там. Ограбить его все-таки сложнее, чем дом Бёрча. А доказательством моей правоты тебе послужит, например… Помнишь человека, которого мы встретили у дома Бёрча? Если мы увидим его еще раз, значит, я прав. Вероятно, Бёрч обращался к нему за консультацией. Кстати! Возможно, нам стоит поговорить еще с мистером Эрнестом Баджем, он, пожалуй, крупнейший современный специалист по египетской магии. Скорее всего, он тоже что-то знает. К сожалению, я почти уверен, что не ошибаюсь…
Магии?
— Рамзи. Ты что, связался со спиритистами?! Какая магия? Столоверчение и прочие духи? Это, конечно, забавная тема для разговоров с барышнями, но нельзя же верить в это всерьез!
— Картрайт, успокойся. — Рамзи почти смеялся. — Бадж всего лишь изучает египетские представления о магии, ритуалы, амулеты и заклинания. Ты что думал, что он практик? Жжет сердца мумий на рассвете?
— Ладно, прости.
Пожалуй, я действительно погорячился.
Рамзи выполнил свою угрозу и не отходил от меня ни на шаг — впрочем его общество меня никогда не тяготило, не начало и теперь. Никаких развлечений во всем городе найти было нельзя, поэтому мы просидели весь день и вечер дома, за виски, книгами и неспешной беседой ни о чем. Рассказывать о египетской магии и своих подозрениях Рамзи категорически отказывался, напирая на то, что он может и ошибаться, так чего пугать меня раньше времени. В отместку я напоил его до полного бесчувствия, сам умудрившись остаться почти трезвым. Раньше мне такие фокусы не удавались. Правда, меня потянуло на приключения, но тащиться к каким-нибудь девицам в одиночку было откровенно лень, а Рамзи явно не был способен составить мне компанию, так что вечер кончился мирно.
Следующий день мы тоже мирно скоротали за чтением, но вечером выбрались все-таки в мюзик-холл — хотя представление оказалось настолько низкопробным, что я предпочел бы провести еще один вечер дома со старым другом. Хотя, конечно, уже начал поддразнивать Рамзи, что он решил просто сэкономить на квартире на тот недолгий период, что ему придется провести в Лондоне. Он, впрочем, не возражал против этой версии.