Отставив пустую миску, Хармид постучал ножнами по шлему, чтобы привлечь внимание.
— Завтра плыву в Фанагорию. Со мной пойдут Памфил и Каламид. Старшим остается Демей.
Названные солдаты подсели к иларху.
Инструктаж оказался кратким:
— Отправляемся с третьей стражей[100]. Щиты и дротики не брать, только мечи. Едем за рабами, так что припасите веревки. Возьмите выпить и поесть.
Он усмехнулся.
— Хотя вряд ли закуска пригодится.
Памфил и Каламид переглянулись с кислым выражением на лице. Оба поняли, что командир имеет в виду: при сильной качке еда в горло не полезет.
— Когда обратно? — спросил Каламид.
— За день управимся.
Кавалеристы отправились доигрывать в кости.
Хармид осмотрел ксифос[101], смазал лезвие жиром, проверил, чтобы ход по ножнам был свободным, а перекрестие прочно садилось в паз. Отнес меч вместе с перевязью в оружейную комнату. Потом попыхтел над навощенной табличкой, расписывая корявым почерком разнарядку на следующий день: дежурство на часах, уборка казармы, помощь повару..
Насадив дощечку на штырь возле входной двери, улегся спать.
Глава 2
Год архонта Феодора, мунихион[102]
Боспор
Сойдя с шатких мостков на каменный причал Фанагории, греки не торопились сесть в седло. Они пружинисто переминались с ноги на ногу, словно отвыкли от твердой земли, перешучивались.
Размявшись, направились к городу. Кони еще не пришли в себя от качки, так что их пока вели в поводу.
За спиной ветер швырял волны на базальтовый мол, но в порту мутная вода тихо плескалась у причала. Присмиревшее море, словно собака, покорно лизало обросшие илом и ракушками квадры.
В Антиките волнения не было. Река спокойно несла воды в Корокондамитское озеро[103], лишь на границе устья от берега до берега протянулась полоса мусора: ветки, топляки, щепа…
Тракт к Синдской Гавани[104] остался в стороне. Пантикапейцы проехали рыбный рынок, над которым кружились чайки, то и дело пикируя на телеги. Разбитая колесами портовая дорога круто взяла в гору. Отсюда двинулись верхом. По обочинам расположились торговцы из местных с разложенным на холстине товаром.
Синды теснились возле городских ворот, надеясь, что, пока помощники агоранома сюда доберутся, они успеют хоть что-то продать. На штраф все равно денег нет, самое страшное, что может произойти, — огребут тумаков.
Лошади осторожно ступали среди открытых мешков с зерном, глиняных горшков, амфор, наваленных кучей овечьих и козлиных шкур. Глядя на керамику, Хармид морщился: лепная, у этих варваров даже гончарного круга нет.
Со всех сторон к пантикапейцам тянулись руки, хватали за штаны, хлопали по сапогу. Всадники то и дело пускали в дело плетку — не лезь!
Возле агоры спешились. Двинулись вдоль колоннады к рынку рабов, мимо статуй и стел с благодарственными надписями. Дойдя до места, довольно огляделись: здесь есть то, что нужно.
Рабы, в отличие от снующих между торговыми рядами ремесленников, грузчиков, матросов, плотной группой сидели на вымостке в тени храма Аполлона Бесконечного. Тихо, обреченно, без сил.
Умершие ночью лежали в ряд под рогожей, над которой роились мухи.
Грязные, оборванные люди воспользовались передышкой, чтобы привести себя в порядок. Матери расчесывали детей. Девушки, поплевав на край рубахи, вытирали лицо — пусть уж поскорей кто-нибудь купит, тогда закончится этот бесконечный тоскливый путь по жаре и пыльным дорогам. Кто-то тянул руку в надежде поживиться куском хлеба, кто-то жалобным голосом просил пить. Другие пытались спать, закрыв лицо от солнца рукавом.
Конвоиры расхаживали между живым товаром, прокладывая себе путь пинками и плетью. Раба, на которого пальцем показывал покупатель, заставляли встать, выталкивали вперед.
После осмотра и торга продавец-синд получал плату, а новый хозяин тянул купленного слугу за собой на веревке словно скотину.
Увидев подъехавших греков, работорговец подошел первым: ладная сбруя коней и добротное вооружение всадников говорили о том, что гости — люди служивые.
— Кто нужен? — деловито спросил он.
— А кто есть? — пренебрежительно бросил Хармид.
Синд с готовность начал показывать.
— Вон те горбоносые — военнопленные керкеты, хорошо подойдут в охрану усадьбы. Там — тореты[105], целая команда пиратской камары[106]. Отличные гребцы… Ну?
100
Стража — древние греки делили сутки на восемь страж, начиная с полуночи, каждая длилась три часа.
105
Тореты и керкеты — племена, населявшие в описываемый период территорию совр. Черноморского побережья Кавказа.