- Так значит? – рассмеялся Фред и всем стало спокойнее. – Значит в случае первого же наводнения подаришь мне обручальное кольцо? ну что ж, я не против, говорят там на днях затопило какую-то деревеньку в Японии.. Только учти, я хочу с брильянтом!
- Даже и не надейся, Фредди! Только самые масштабные катастрофы, а то я тебя знаю, сейчас специально пойдешь на кухню и не закроешь кран, а потом мне тебе самый дорогой фрак с оборочками в магазине покупать.
- Так нечестно, это сколько же мне ждать придется! У Джорджа уже будет два комплекта детей-близнецов, а я останусь в старых девах.
- Ну ладно, обещаю, что если не случится ни одной мировой катастрофы, а мы с тобой оба станем скучными старичками с вставными зубами и мы все еще будем одни... Во сколько это там – лет в 40? Я тут же потащу тебя в церковь, Фредерик Гидеон Уизли! – Мари сгибалась пополам от смеха.
Фред не дал ей договорить, он взял ее руку в свою, опустился на колено.
- Мари Сарвон, будешь ли ты моей запасной женой?
Нижняя губа Мари неправдоподобно задрожала.
- Любая девушка всегда мечтает услышать эти слова! Да, да и миллион раз да.
Все трое расхохотались. Джордж шутливо встал рядом и произнес.
- Мари Дебби Сарвон и Фредерик Гидеон Уизли, властью данной мне полосатыми носками профессора Дамблдора, я объявляю вас запасным мужем и запасной женой.
Тут Мари уж не устояла.
- Дебби? Ты считаешь, что мое второе имя Дебби? Джордж, мы знаем друг друга уже 5 лет, а ты все еще не выучил мое второе имя!
Так они и просидели еще час, болтая обо всем на свете. Мари быстро уснула на руках своего новоиспеченного запасного жениха, а Фред тем временем старательно пытался с помощью заклинания нарисовать ей на лице ровные кавалерийские усы. Джордж посмотрел на них тогда и наконец ощутил, как падает куда-то камень, который давно поселился в его душе. Впервые он верил, что у них втроем все непременно будет хорошо, не смотря на эти непонятные чувства Фреда, не смотря на войну и не смотря ни на что в этом мире.
Ближе к полудню все отправились в Мунго. Мистер Уизли хоть и был слаб, но выглядел неплохо, Мари тепло улыбнулась ему и напела про себя “Obladi, Oblada”, Фред и Джордж утверждали, что эту песню битлы написали про их родителей и это было одной из самых милых и неправдоподобных вещей, которые Мари слышала за всю жизнь. Потом в палату вошли Грюм и Тонкс и детей бесцеремонно вытолкали в коридор. Благодаря удлинителям ушей, которые близнецы с видом полной невозмутимости достали из рюкзака Мари, ребята подслушали разговор взрослых. Получалось, будто Дамблдор специально игнорирует Гарри, всерьез это правда воспринял только сам Гарри и два дня ходил мрачный и неразговорчивый.
Через пару дней все опять навещали Артура. Мистер Уизли на этот раз выглядел очень даже хорошо, оправдывая все рассказы близнецов он творил какие-то феерические истории. Наложить швы… Ну это ж надо? Мари с восхищением посмотрела на отца семейства. Молли же идею не оценила и начала отчитывать мужа. Гриффиндорка задумалась, сколько осталось в Миссис Уизли от той взбалмошной студентки, мечтавшей о пении. Явно меньше, чем в мистере Уизли от длинноволосого любителя магловских штучек. И почему женщины всегда так быстро взрослеют? Почему им так хочется устранить или запереть куда-нибудь внутреннего ребенка, а мужчинам же позволительно его любить и развлекать всю жизнь? Мари решила, что с ней такого никогда не случится, торжественно запрещая себе становиться скучной или еще хуже – взрослеть. А тем временем ссора родителей близнецов продолжалась и все суетились. Рон сразу захотел чаю, а Фред и Джордж подышать свежим воздухом. Мари, прикинув все за и против, решила, что чай намного лучше холодного воздуха.
-Где-то должен быть кафетерий!
Гарри и Гермиона шли впереди, Рон и Мари немного сзади. Пройдя по кристально-белому коридору, они сквозь двойные двери вышли на витую мраморную лестницу. Стены здесь тоже были увешаны портретами знахарей жутковатого вида, они пучили глаза со стен, разговаривали со своими жабами, а некоторые прямо не уходя с картин препарировали крыс. Ребята стали подниматься по ступенькам, остановившись только у единственной двери без таблички, но проходящая мимо врач не дала им войти.
- Это палата для хроников, – негромко проговорила она. – Для неизлечимых случаев. Конечно, при современных зельях и заклинаниях – и известной доле удачи, разумеется – можно рассчитывать на некоторое улучшение. Чаруальд, например, явно начинает понимать, кто он такой; у мистера Бедоу тоже наблюдается улучшение, и речь восстанавливается. Мы, правда, никак не разберём, что он говорит... Не тревожьте их лучше, ребята, если вам тут никого не надо навестить. А я вас оставлю, мне еще разносить лекарства.
- Лучше бы сказала какой это этаж? – Споткнувшись, простонала Мари.
- По-моему, шестой, – сказала Гермиона.
- Нет, это пятый, – возразил Гарри, – нам на следующий... Но тут он застыл в изумлении: из маленького окошка той самой двери без надписи, прижимая нос к стеклу и широко, бессмысленно улыбаясь, пристально смотрел голубоглазый белозубый мужчина с золотистыми кудрями.
- Мерлин! – воскликнул Рон, уставившись, в свой черёд, на кудрявого блондина.
- Господи! – воскликнула и Гермиона, задохнувшись от удивления. – Профессор Локхарт!
Бывший преподаватель защиты от сил зла изящным жестом распахнул дверь и направился к ребятам. На нём был длинный лиловый халат.
- Здравствуйте, здравствуйте! – бодро воскликнул он. – Вы, я полагаю, за автографами? – Надо же, ничуть не изменился, – шепнул Гарри на ухо Мари.
- Э-э... как поживаете, профессор? – поинтересовался Рон.
- Прекрасно, даже восхитительно, благодарю вас! – с чувством ответил профессор Локхарт и достал из кармана изрядно потрёпанное павлинье перо. – Ну-с, сколько вам автографов? Я, знаете ли, выучился писать обеими руками одновременно!
Все сразу же поспешили зайти в дверь и утащить за собой бывшего учителя, им здесь явно было кого навестить.
Только зайдя в палату, Мари тут же удивилась, это было больше похоже на небольшую захламленную комнатку, чем на больничную койку. Да, сразу видно, что здесь пациенты живут постоянно; там, где лежит мистер Уизли, ни у кого нет такого количества личных вещей. Стена у кровати Локхарта была сплошь увешена его изображениями и все они зубасто улыбались или приветливо махали руками. Многие были даже подписаны для себя, детским, неровным почерком. Вот и сейчас он придвинул к себе свежую стопку фотографий, схватил перо и со страшной скоростью начал ставить автографы.
Занавески же в дальнем конце палаты были раздвинуты, а по проходу между кроватями к двери шли посетители: грозная старуха в длинном зелёном платье, побитой молью лисьей горжетке и остроконечной шляпе с чучелом ястреба и Невилл. Он уныло брёл по пятам за бабушкой. Его родители были здесь из-за Беллатрисы Лейстрейндж, Мари знала эту историю, но никогда не хотела столкнуться с ней лицом к лицу.
- Это мы, Невилл! – тем временем обрадовано закричал Рон и вскочил со стула. – Ты видел?... Тут Локхарт! А ты кого навещаешь?
- Это твои друзья, дорогой? – любезно проговорила бабушка Невилла, нависая над ребятами.
Невилл явно готов был провалиться сквозь землю. По его лицу ползли тёмно-багровые пятна, и он отводил глаза в сторону.
- Ах да, – вглядевшись в Гарри, бабушка сунула ему морщинистую руку, похожую на когтистую птичью лапу. – Да, да. Разумеется, я вас знаю, Невилл отзывается о вас с большим уважением.
- Э-э... спасибо, – Гарри пожал протянутую руку. Невилл же упорно не поднимал глаз, и его лицо всё сильнее походило на ту самую напоминалку, круглое и красное.
- А вы, конечно же, Уизли, – продолжала миссис Лонгботом, царственно предлагая свою руку уже Рону. – Я знакома с вашими родителями – не очень близко, разумеется – но это прекрасные люди, прекрасные люди... А вы, должно быть, Гермиона Грейнджер? Гермиона обменялась с ней рукопожатием.
- И мисс Мари Сарвон? – Мари поежилась, когда женщина словно выплюнула ее фамилию – Про вас я тоже многое знаю. И рада, что вы сделали правильный выбор, пусть такой ценой. – Она протянула руку Мари. Та была в шоке. – Невилл много о вас рассказывал. Вы его не раз выручали, не так ли? Он хороший мальчик, – она с суровым одобрением поглядела на внука, – но, боюсь, не унаследовал таланта своего отца.