Арвэл вздрогнул. Посмотрел, неверующе, на мать. Та торопилась, глотая слова. Глаза возбужденно блестели чем-то нездоровым. Волосы выбились из прически. Лицо исказилось, и на нем отразились годы, проведенные в заточении. Она не смотрела на него, словно живя в другом мире, где послушный ее воли сын становится королем, императором… И она занимает место за троном. Властная и очень значимая тень правителя.
— Остановись, — попросил он, зажимая пальцами виски и чувствуя, как душу рвет на части, — ты больна.
— Я здорова, мой мальчик! Здоровее любой из Матерей. Ни одна из них не любит своего сына так, как я. Ведь я готова ради тебя на все. Я сражалась каждый день. Я готовила тебя к великому будущему. Смотри, ты сейчас в императорском дворце. Будущий принц-консорт. Но это только начало. Просто доверься мне.
Это становилось невыносимо. Голова не просто болела, она раскалывалась. А с ней разрывалось на части сердце.
— Мама, ничего из этого не будет, — он поднял на нее больной взгляд, мысленно перечеркивая ее образ. Он будет ее любить. Но прежнюю. А не эту, сошедшую с ума, женщину. — Ты под присмотром вернешься домой и тобою займутся целители…
— Нет! — дикий крик ударил по ушам. — Ты не поступишь так со мной! Ты ведь не справишься один. Они тебя изведут, смешают с пеплом! Ты сломаешься. А эта… твоя… найдет себе нового мужа, а тебя притопит где-нибудь потихоньку.
Пятая мать внезапно закатила глаза, оседая на пол — Арвэл еле успел ее подхватить.
— Простите, ваше высочество, не уследила, — тихая и скромная компаньонка матери виновато потупила взгляд.
Арвэл устроил мать на кушетку. Проверил, что она глубоко спит. Распрямился. Посмотрел с прищуром.
— Третий?
Женщина согласно опустила голову.
— Ваш брат подозревал, что болезнь Пятой Матери может усилиться от избытка впечатлений. Я присматривала за ней. Вы не думайте, у меня официальное разрешение на применение ментального воздействия.
— Верю, — кивнул Арвэл, ощущая, как от эмоций перехватывает горло, а горечь копится на языке. Кажется, в этот самый момент он окончательно распрощался с детством.
Женщина смущенно мяла край платья. Вот она истинная причина того, почему Харт терпел столь выводящие его из себя выходки кузена. Согласовал создание академии Ментала. Красноглазов разрешил.
— Первый выпуск? — уточнил он, и женщина кивнула.
Это Майру кузен держал у себя долго — из-за возраста ученицы, остальные давно покинули стены академии. Кто-то выбрал замужество, а кто-то… службу у брата.
— Спасибо за работу, — он искренне улыбнулся, чем окончательно смутил менталистку. Та, порозовев, улыбнулась в ответ.
— Что с ней будет? — посерьезнел Арвэл.
— Боюсь, болезнь прогрессирует, — женщина тоже стала серьезной, — ее надо вернуть в привычную обстановку. Тут сложно что-либо гарантировать, но не уверена, что получится вернуть ее к нормальной жизни. Для таких пациентов любые изменения могут спровоцировать рецидив. Мы будем стараться, но…
— Просто позаботьтесь о ней, — прервал ее Пятый, смотря на мать страдальческим взглядом. Во сне ее лицо разгладилось, перестало кривиться, став напоминать ту прежнюю маму, которую он любил.
— Конечно, ваше высочество, можете быть спокойны. О ней позаботятся, — заверила его менталистка. — Когда приедете на свадьбу Шестого, сами сможете в этом убедиться.
Да, так он и сделает. Привезет подарки. Будет много шутить. Сделает все, чтобы хоть на день отвлечь мать от черных мыслей.
Глава 25
Асмас лихорадило. Успокоительные настойки переползли в разряд дефицита — их просто не успевали готовить в требуемых количествах. Распространилась мода на гадательные камни, давно и прочно признанных шарлатанством, но все еще имеющих силу над человеческими слабостями.
Двор лихорадило вдвойне. Подданные не успевали тщательно пережевать одну новость, как появлялась следующая, требующая не менее тщательного обсуждения. Всестороннего.
Одновременно с рассказами о свадьбе Пятого, по дворцу пронеслась весть об открытии второго дара у дочери Фильярга. Ко всем первенцам высочеств всегда было приковано повышенное внимание, но эта девочка занимала особое место в умах асмасцев. И вроде причин не было. Особых. Двойняшка… Но тут скорее ее обвиняли в том, что чуть не убила своим рождением мать и брата. Не наследница. Не первенец. И после рождения о ней должны были забыть. О таких вспоминают ближе к брачному возрасту, чтобы оценить перспективность брака. Но мелкая регулярно напоминала о себе, причем в основном скандалами.