— Не, мы в шпионов играем! — Седьмому плохо удавалось держать в себе тайны.
— И кого ловим? — оживился Третий, одаривая родственничка уважительным взглядом… Умел тот играть с детьми так… что завидно становилось.
— Шакринарцев! Ой!
Оля наступила на ногу дядюшке, который по возрасту в братцы годился, но тот намека не понял. Братьями Седьмой восхищался настолько, что секретам там места не было.
Харт поскучнел. Укоризненно глянул на Сергея. Еще больше укоризны досталось охране, потому как некоторые игры, особенно политически неправильные, могли навредить только начавшемуся сближению стран.
— И как успехи? — поинтересовался он по привычке. Работа… Он даже жену порой начинал допрашивать… Профдеформация, она такая.
— Никак, — со вздохом поведала Оля. Третьего она побаивалась, но сейчас тот вроде не злился, — взрослые такие скучные… Ходят, разговаривают, пьют, едят. Никто даже не подрался.
— Ну да, ну да, — согласился Харт. — Так, может, спать пойдете?
Охрана за спинами детей усиленно закивала, во взглядах безмолвных читалась горячая благодарность.
Уже лежа в кровати, Оля с раздражением думала о том, что взрослые совсем не умеют веселиться. И веселить других. Вот она, на месте шакринарцев, обязательно бы что-нибудь устроила… Чтобы им поймать шпиона. А еще лучше двух.
Проснулась она от прохлады, коснувшейся лица. Сонно потянулась и, не открывая глаз, прошептала:
— Не сегодня, ладно? Завтра же свадьба Шестого.
— Вот именно! — раздраженно прожурчали сверху. Оля смахнула каплю, упавшую на щеку. Зевнула. Приоткрыла один глаз — над ней нависла полупрозрачная фигура. — Так что иди и забери мой подарок у отца.
Оля вздохнула. Спать хотелось неимоверно, а некоторые…
— Спасибо за подарок, — мама всегда учила быть вежливой, — но я очень устала, так что никуда не пойду.
Несколько мгновений в комнате стояла ошеломленная тишина, копя заряд гнева. А потом склонившаяся над кроватью фигура взорвалась острыми водяными шипами.
— Ты! Наглая девчонка! Посмела мне отказать⁈
— Угу, — сонно прошептала Оля, заворачиваясь в одеяло и отворачиваясь к стенке.
Вода растеряно хлопнула прозрачными ресницами. Беспомощно развела руками.
— Да ладно тебе, — проворчало из камина, и оттуда потянуло теплом, — малышка действительно устала, оставь ее в покое!
— Это ты, — прошипела вода, повернувшись к камину, — сдался.
И передразнила дребезжаще:
— Линия ее судьбы не связана с этим миром… А я вот… буду бороться! — добавила она с вызовом.
— Судьба же… — виновато прогудело пламя.
— Плевать! — мотнула головой вода, разбрызгивая капли. — У девочки будет моя охрана.
Утром на столике около кровати Оли голубой каплей лежал кулон, а внутри камня металась золотая искра.
— Тебе не кажется, это слишком⁈ — возмущенно спросил Фильярг, рассматривая невысыхающую мокрую надпись на стене кабинета.
Кривоватые буквы гласили: «Вернула владелице».
— Вода никогда не делает пустых подарков, — Юля потянула влагу из стены, высушивая, — как и по-настоящему опасных. Пусть кулон будет у Оли, раз ей так хочется.
Фильярг несогласно мотнул головой, с раздражением признавая, что придется смириться. Воевать с водой у него точно не получится.
Эпилог
В день свадьбы выпал снег. Укрыл — на пару часов — землю пушистым покрывалом. Посеребрил ветки деревьев, забелил крыши. И алые наряды на белом стали еще ярче, приковывая к себе взгляды гостей.
Аль шел по скрипучему покрову, крепко — точно боялся, что сбежит — держа за руку Майру. Внутри бушевал настоящий ураган эмоций, и он цеплялся за прохладную ладошку, словно за якорь. Потому как отец не оценит, если он сорвется, подхватит Майру на руки и закружит, вопя от радости что-то несусветно глупое. А уж как император повеселится и после одобрит кандидатуру наследного принца, ведь идиот на троне — это так удобно.
Внутри шипучими пузырьками бурлила радость. Счастье захлестывалось, и он подозревал, что глупая улыбка невменяемо светится на лице, отражая царящее внутри буйство радости. Еще и пламя, целиком и полностью разделяющее чувства хозяина, подначивало: пустим в небо факел с искорками или вертушечку… А можно и сердце из пламени создать! Пусть все видят и знают, что с нами наша огонек, наша любовь.
Аль стискивал зудящие от нетерпения ладони, напоминая себе, что будущий правитель не должен вести себя, как мальчишка. Даже если очень хочется пройтись колесом по дорожке. Или бросить снежок в суровое лицо Третьего. Или язык показать.