На момент написания этой книги, в марте-апреле 2007 года, вопрос об имущественном положении животных-компаньонов привлёк к себе внимание в связи с отзывом крупной партии корма для домашних питомцев во всей Северной Америке. Отзыв, затронувший многие бренды, касался глютена и других ингредиентов корма, загрязнённых одной из разновидностей химикатов, которые используют при производстве пластмассы. По этой причине на момент написания текста множество котов и собак по всей Америке умерло или заработало почечную недостаточность [109]. Производитель корма «Меню Фудс» (Menu Foods), со своей стороны, согласился выплатить владельцам компенсацию за их потери, но, так как юридически животные являются просто собственностью, возмещение убытков, скорее всего, будет достаточно скромным. Многие люди, потерявшие своих питомцев в результате этого тяжёлого испытания, обнаружат, что юридически размер их компенсаций ограничивается стоимостью животного, а также, может быть, счетами за услуги ветеринара и возмещением стоимости отравленного корма. После этого стали звучать призывы изменить имущественный статус животных-компаньонов, но пока ни один из них не привёл к существенным результатам [110].
Домашние любимцы занимают особое положение между животными и человеком [111]. Они берут на себя социальные и культурные роли, кардинально отличные от тех, которыми мы наделяем других зверей. Для большинства из нас животные-компаньоны являются всё равно что родными, и, если поспрашивать, многие люди с готовностью назовут своих собак и кошек членами семьи. В результате в Северной Америке развилась многомиллиардная промышленность, обслуживающая домашних любимцев. Многие из нас живут со своими питомцами бок о бок и относятся к ним, как к своей семье, но формально и юридически они не более, чем наша собственность, и с точки зрения закона ничем не отличаются от другого нашего имущества.
Хочу уточнить, что я не ратую за некую иерархию видов с животными-компаньонами на её вершине, я привожу этот пример, чтобы показать, насколько глубоко в нашем праве и в нашей культуре укоренилось представление о животных как о нашей собственности. Даже домашние любимцы, с которыми многие из нас так близки и даже делят постель, всё равно остаются нашей собственностью, как и любые другие животные, вовлечённые в удовлетворение человеческих потребностей. По большому счёту с юридической точки зрения ваша собака не отличается от вашего айфона, автомобиля или другого материального имущества. Вы вольны распоряжаться вашей собственностью как угодно, и хотя существует ряд законов о жестоком обращении с животными, значительная часть их правовой защиты основана на идее, что мы как владельцы собственности заинтересованы в бережном обращении с ней [112]. Однако коренное различие между моей собакой и моим айфоном состоит в том, что собака — разумное существо. У неё есть субъективное сознание, потребности, настроения, и она совершенно очевидно может чувствовать удовольствие и боль.
Животные как наша собственность фактически играют роль производителей, не получающих вознаграждение за работу, в этом смысле они являются движимым имуществом. Эти отношения владения и имущественный статус животных имеют значение для извлечения из них прибыли — либо напрямую путём выращивания и продажи, либо методом эксплуатации с целью получения других товаров. Идея собственности, тем не менее, является центральной для производственного капитализма, как и понятие товара. Важно отметить, что эти явления работают бок о бок ради извлечения прибыли. Перед тем, как мы углубимся в вопрос прямого влияния данных процессов на животных, стоит рассмотреть, что такое на самом деле собственность и как она функционирует в отношениях капитала. В оставшейся части главы я проанализирую происхождение нашего господства над животными, которое позволило нам превратить их в свою собственность.