Теперь, принимая во внимание экскурс в тему «собственности как воровства», идеи Кропоткина и прочих, восстанавливающие нашу общность, вернёмся к вопросу о животных и о том, как их статус имущества неизбежно приводит к эксплуатации.
Как я упоминал ранее, положение животных несколько отличается от положения рабочих, не находящихся в рабстве: животные находятся в прямой собственности у своих хозяев. Если рабочий может получить зарплату, то животное, участвующее в производстве, по существу не может получить ничего, если не считать средства к существованию. Напротив, животными владеют непосредственно и с ними обращаются как с частью производственного механизма. Фактически они становятся наделёнными чувствами живыми машинами, которые используют для производства товаров и, как следствие, получения прибыли. Животные являются частью системы, где частная собственность используется для производства — всего лишь ещё одной составляющей сложного процесса, созданного для поставки товаров людям и получения прибыли производителями.
Вся эта система — по крайней мере, в её текущем масштабе — не могла бы существовать без частной собственности. В современном сельскохозяйственном производстве частная собственность используется для эксплуатации животных почти таким же образом, как и для эксплуатации человеческого труда. Животным, однако, приходится гораздо хуже, чем рядовому представителю рабочего класса. Животные не могут уйти домой в конце рабочего дня — по сути, они никогда не покидают место производства. Животные, будучи ничем иным, как непосредственной собственностью своих владельцев, находятся в рабстве у человеческой производственной системы — это частная собственность, которая используется для создания новой частной собственности.
В случае с людьми, работающими за зарплату, часть того, что они производят, забирается владельцем средств производства, и это приводит к концепции Прудона о собственности как воровстве. В случае с животными, однако, весь объём того, что они производят, ориентирован на нужды владельцев, цель этого процесса — максимальное извлечение прибыли. Индивидуальность, чувствительность, естественные потребности существ, участвующих в этом процессе, целиком и полностью подчинены производству и получению прибыли.
Во многом капиталистические процессы накладывают отпечаток на тела самих животных. Цыплят-бройлеров, которых убивают примерно в четырёхмесячном возрасте, специально выводили, чтобы они быстро росли, набирали вес, и их можно было поскорее убить, таким образом ускорив оборот денежных средств производителя. Из-за этого у многих птиц возникают проблемы: например, заболевания костной системы, сердечные приступы, часто из-за диспропорций тела они попросту не могут стоять. Индеек тоже разводят, чтобы они росли быстрее, чем их собратья в дикой природе, интенсивнее обрастая «белым» мясом, потому что так хотят потребители. Подобный сценарий повторяется в случаях с разными существами, одомашненными для нужд человека. Мы видим, что тела животных меняются в угоду требованиям производства и прибыли, без всякой заботы о том, как это скажется на их выживаемости, если это не сказывается на получении быстрой выгоды для инвестора или производителя [117].
Когда я изучал аграрные науки, я узнал, что сельское хозяйство сегодня — жестокий бизнес: для того, чтобы выжить, предприятия должны следовать девизу «расти или умри», внедрять новейшие технологии производства, увеличивать вложения в капитал. Например, при работе с кормами нас поощряли искать наиболее дешёвые исходные ресурсы, так как от них напрямую зависит объём чистого дохода. Эта необходимость сокращать затраты и без того не слишком прибыльного бизнеса приводит к использованию практик, которые могут шокировать большинство. Показательный пример: коровье бешенство возникло, потому что коров — жвачных травоядных — кормили внутренностями их собратьев или других животных, в том числе костным и головным мозгом в качестве источника чистого белка [118]. Фактически коров превращали в каннибалов, потому что коровий костный мозг и другие отходы производства скотобойни были недорогим сырьём для корма. Производителям не приходило в голову, что скармливание коров коровам неизбежно приведёт к возникновению проблем: для них это было не более, чем ещё одним источником белка. Есть и другие примеры того, как экспериментаторы делают из животных каннибалов, скармливая им отходы представителей их вида. Так, исследователи из Университета штата Северная Каролина разработали и выпустили на рынок энзим (фермент) под названием Valkerase, расщепляющий кератин в перьях [119]. Одно из применений этого вещества предполагает скармливание курам перьев, оставшихся после убоя других кур. Сокращая стоимость сырья, фермер или производитель может снизить стоимость выращивания животных. И пока животное остаётся живым и продуктивным, для производителя целесообразнее вести дела как можно более экономически беспощадно. В противном случае это трата капитала и потенциальный риск для инвестора.