— Ну, я тебя поцеловала, — удивленно вскинула на Пашку глаза, — вроде бы…
— Да неужели? Так ты даже сама в этом не уверена, не так ли? — насмешливо сказал блондин. — Что тогда обо мне говорить, если я даже не почувствовал твоего прикосновения?
— Врешь ты все! — насупилась я. — Как можно не почувствовать поцелуй?
— Так это все-таки поцелуй был? — продолжал подшучивать Пашка. — Иди сюда.
Он обнял меня одной рукой за плечи, медленно притянул к себе, а потом заглянул мне в глаза:
— Позволишь?
Я только молча пожала плечами. Пашка протянул свою руку к моему лицу, и я, не ожидавшая этого, слегка отодвинулась. Он покачал отрицательно головой, не отрывая своего взгляда от моих глаз:
— Не убегай, ничего плохого я тебе не сделаю, — легонько дотронулся тыльной стороной ладони до моей щеки и, едва прикасаясь, погладил. Потом провел кончиком пальца по губам, обвел их контур. Рука, до этого державшая меня за плечи, заскользила вверх и зарылась у меня в волосах.
Пашка наклонился, и я затаила дыхание. А он, к моему удивлению, просто прикоснулся к моей щеке своей щекой, потом слегка повернул голову, и его губы скользнули почти у уголка моих крепко сжатых губ, но не коснулись их.
Сердце у меня забилось чаще. Что такое со мной? Ведь Пашка меня даже не поцеловал по-настоящему, а я уже заволновалась?!
Теплые мужские губы скользнули выше и теперь по-настоящему нежно прижались к моей щеке.
Я напряглась, и он сразу же меня отпустил.
— Ну, как-то так, — выдохнул он, как будто все это время не дышал, ожидая, что я его остановлю. — Так что, пойдем?
— Пойдем, — не стала я спорить. Теперь-то что уже противиться? Согласилась, так согласилась.
Но когда мы с Апполинарием поднимались по ступенькам, ведущим к огромным резным дверям в ЗАГС, я уже не была так уверена, поэтому шла все медленнее и медленнее и в итоге совсем остановилась.
— Да что ж такое? — пробормотал Павел. — Вика, успокойся, в конце концов, я же тебя не на расстрел веду, а только заявление подать. Чего ты так боишься?
— Не боюсь я ничего, — недовольно сказала я. — Просто…
— Ну не боишься, а опасаешься, — смягчил формулировку Павел. — Может, ты думаешь, что я тебя запирать стану или обижать?
Как раз об этом я и не переживала. Почему-то убеждена была, что он никогда не поднимет руку на женщину. Наоборот, я волновалась о том, как бы мне самой однажды не захотелось сделать наш временный брак настоящим. И если в один прекрасный миг это произойдет, мне тотчас же придется покинуть его дом и больше никогда туда не возвращаться.
— А ты станешь? — подняла на него заинтересованный взгляд. — Судя по тому, как ты стараешься затащить меня под венец, для чего-то тебе это очень сильно нужно. Возможно, в конце концов дойдешь и до того, что запирать начнешь.
— Невеста, — нахмурился Пашка, — ты снова меня оскорбить пытаешься?
— Ни в коем случае, — открестилась я, — просто предположения строю.
— Не нужно никаких предположений. Ты же не строитель, так и не пытайся ничего строить. Ну так что, ты идешь?
Блондин нетерпеливо протянул мне руку.
— Да иду, иду! Куда я денусь с подводной лодки, — пробормотала я.
Заявление мы все-таки подали. Когда спустились с высокого крыльца ЗАГСа и подошли к серебристой красотке-машине Павла, я поняла, что на лекции мне еще рано. Все необходимое я захватила с собой, а теперь прикидывала, как бы убить время.
— Вика, о чем задумалась? — оторвал меня от размышлений Пашка.
— Да вот не знаю, чем заняться, — нерешительно оглядываясь, сказала я, — в кафешку сходить, что ли?
— Может, заедем к нам, кофе попьем, — спокойно спросил Пашка, как будто это в порядке вещей — мне у него дома кофе пить.
Я удивленно приподняла бровь.
— Да ладно тебе, — недовольно нахмурился блондин. — Все равно не сегодня, так завтра тебе придется туда пойти. Так почему не сейчас, заодно и кофе выпьем?
Айв самом деле, почему не сейчас?
— Ну, пойдем, — нерешительно согласилась я. — Кофе, так кофе.
Десять минут спустя мы уже припарковались у Пашкиного дома. Эта двухэтажная громадина никогда мне не нравилась. Одно хорошо — огромные окна. Наверняка обзор из них чудесный, особенно со второго этажа. Но сама планировка — это кошмар: какая-то громоздкая каракатица с прилепленными ни к селу ни к городу уродливыми башенками. Но мой брак — временный, как-нибудь продержусь год в этом «великолепии».
На высокое крыльцо, распахнув дверь во всю ширину, выскочила Анастасия Николаевна, мама Пашки, и ринулась по дорожке из голубой плитки к воротам. Мы как раз проходили через них.