Пока что ничего приятного для себя я не услышала, но не перебивала. Раз начал так издалека, то это не просто так.
— Тогда то и появились первые истинные. Но их всегда было очень мало. В отличии от омег, которые перемещались на низшие ступени в результате естественного отбора, истинные уже рождались со слабой волчицей, но взамен они кое что получали.
— Что же именно? — саркастически спросила я. Что-то не замечала за собой ничего особенного. Девушка, как девушка, разве что…
— Они слышали эмоции звериной сущности? — наверное это и есть тот дар, который имеет в виду мой супруг.
— Нет, — тепло улыбнулся Пашка, — они могли эти сущности успокаивать. Влиять на их настроение, справляться с агрессией и злостью. Навязывать свои эмоции. Это как бы защитная реакция, чтобы им не причинили вреда.
— Что? — удивилась я. Не такого ответа я ожидала. Я же самоуверенно считала, что просто отвлекаю их беседой, как доморощенный психолог.
— И еще, — Пашка хитро ухмыльнулся, — обычные омеги не способны сопротивляться приказам доминантного волка, а уж тем более спорить с Верховным альфой. Как, кстати, и остальные члены клана.
— Вот как? — только и смогла пробормотать
— Правда здесь есть одно “но”, - продолжил муж, — этой способностью управляет вторая ипостась омеги. А твоя волчица еще спит. Как ты смогла угомонить Догера? Я же видел, что он уже не мог обернуться человеком без посторонней помощи.
— Не знаю, — растерялась я, — наверное очень сильно хотела помочь твоему другу.
Вот это новость! Я подобного даже не ожидала. Когда пыталась создать хоть какую-то связь между собой и Догером, не думала, что у меня какие-то способности есть. Просто надеялась, как и многие люди, если очень-очень чего-то хочешь, то это обязательно сбудется. Поэтому и просила, чтобы оборотень поговорил со мной, хоть он и не слышал моих слов.
— Малыш, ты поняла, что я сказал? — Павел подцепил пальцем меня за подбородок и приподняв голову посмотрел мне в глаза, — Зейли хочет, чтобы мы переехали к нему в дом.
Я сразу напряглась и отодвинулась. Муж, почувствовав неладное нахмурился.
— Слышала, Паш, слышала. А еще я слышала, как совсем недавно ты обещал мне дать возможность закончить учебу, собственную мастерскую для работы предлагал и еще кое- что.
— Я помню, — подтвердил он бесстрастно, — но обстоятельства немного изменились, ты не находишь?
— Думаю, что обстоятельствами можно оправдать что угодно.
— Вика, — Павел нахмурился еще больше, меж бровей залегла морщинка, — ты считаешь, что учеба главнее, чем дела твоего клана?
— Твоего клана, Паш, твоего. Своим я стану его считать только тогда, когда нужна вам всем буду сама по себе, а не как успокоительная таблетка.
— Это жестоко.
— Не думаю.
— Вика…
— Послушай, — перебила я супруга и спокойно глядя ему в глаза, — Я хочу побыть одна.
Слишком много на меня последнее время навалилось. Кажется будто груз какой-то на плечах обосновался, невидимый, но оттого не менее тяжкий.
Павел молча смотрел на меня, словно ожидая продолжения.
— Мне о многом нужно подумать, — добавила я.
— Например о чем?
— Ну, — я потерла виски, потому что представила себе глупую картинку, на которой свора обезумевших волков грызут прутья клетки в которой я сижу на полу, сжавшись от страха, прижимая ладони к ушам, чтобы не слышать лютого рычания. От этого начала болеть голова.
— Например о том, — продолжила, — можно ли попытаться изменить судьбу и если можно, то что для этого нужно?
Павел снова помолчал, потом безжизненным голосом спросил:
— Ты не хочешь, чтобы я был в твоей жизни?
Я шумно выдохнула. Ну что за вопросы? Говорила же, что люблю его, почему сразу все на свой счет принимает?
Подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев к щеке Павла. Он чуть повернул голову и поцеловал меня в ладошку. Своей рукой прикоснулся к моим волосам и легонько погладил.
— Я не хочу, — муж замер, ожидая продолжения моей речи, — чтобы мне отдавали приказы посторонние люди, которых я вообще вижу в первый раз. Я не хочу, чтобы вечером за моим окном всходила зеленая луна. Я не хочу, чтобы меня воспринимали, как никуда не годную слабачку, не способную ни на что, кроме болтовни. Я не хочу, чтобы меня называли полукровкой и пугали. Я не хочу, чтобы Верховный заставлял меня жить в своем поместье, как птицу в клетке. И я не хочу, — сделала едва заметную паузу, указывающую на то, что главное прозвучит именно сейчас, — чтобы в моей жизни не было тебя. Я безумно этого не хочу.