Он так резко остановился, что я от неожиданности не успела притормозить и налетела на него со всего разгону.
— Ну, стукни, — согласился, — если после этого ты все-таки пойдешь со мной.
— Ага, счас, спешу и падаю.
— Виктория!
— Апполинарий!
— Помнится, совсем недавно ты меня Павликом называла… — сменил тон хитрый блондин.
— Вот веришь, не помню, — открестилась я.
— Не верю, — сверкнул он на меня глазами. — Почему тогда — Павлик, а сейчас — Апполинарий?
— А что, — рассердилась опять, — нужно было сидеть и ждать, пока ты украсишь лицо моего партнера по танцу парочкой синяков?
— Он заслужил это, — мрачно зыркнул на меня Пашка и снова потащил за собой. — Он целовал чужую жену.
— Ну, допустим, не всю жену, а только ее руку.
— Не хватало еще, чтобы он всю целовал, тогда бы точно парой синяков не отделался. Я б его по стенке размазал.
— А может, это он тебя размазал бы, — взыграл во мне дух противоречия, хоть я точно уверена, тот мужик блондину не соперник. Почему я так решила — понятия не имею.
— Не хочешь ли ты сказать, — обманчиво спокойным голосом поинтересовался муж, — что я не способен постоять за свою жену?
— Не-а, не хочу, — беззаботно уверила я, — постоять ты можешь, и посидеть, и даже полежать. Что тут сложного?
— За что на мою бедную голову такое наказание!? — застонал Павел.
— А никто к тебе не набивался, — оскорбленно парировала. Возмущается, будто я сама ему на голову вскарабкалась.
Пашка вздохнул и молча вытолкнул меня за очередную дверь.
О! А мы-то оказались снова на улице. Зачем таскались по всему дому, спрашивается?
Не могли выйти туда, откуда вошли?
Щелкнул выключатель на стене, и сразу загорелись три яркие лампочки, примостившиеся на невысоком фонарном столбе. Я изумленно огляделась. Вот это фокус! Как оказалось, мы вышли на внутренний двор, окруженный со всех четырех сторон стенами дома. Так что попасть сюда можно было только из помещения.
В самом центре дворика я увидела деревянную беседку, ярко освещенную фонарем. Восьмигранная, низенькие перильные ограждения и столбы выкрашены белой краской. Красная крыша кокетливо украшена белыми кружками. Ну, чисто гриб-мухомор. Беседку в живописном беспорядке окружили цветочные клумбы. Некоторые из растений уже расцвели.
К беседке вела дорожка, выложенная красивой розовой плиткой. С первого взгляда и не поймешь, из какого она материала. Рассмотреть получше не получилось. Меня снова нагло потащили, теперь — к беседке.
До меня потихоньку начало доходить, что это что-то типа романтического свидания.
Ночь (вернее, поздний вечер), беседка, свечи… Правда, в нашем случае вместо свечей — фонарь.
Мне даже интересно стало, что он запланировал дальше? Не станет же и в самом деле передо мной на коленях ползать, как я когда-то мечтала?
И тут же посмеялась над собой. Какая романтика? Просто уединенная беседка — идеальное место для приватной беседы. Вот и поговорим.
Преодолев две ступеньки, ведущие внутрь, я ступила на блестящий лаком пол.
Стоило моей ноге прикоснуться к деревянному паркету и тронуть рукой перила, как они потеплели и засветились мягким розовым светом. Не дав мне насладиться необычным зрелищем, Павел обогнал меня, остановился посередине беседки, повернулся ко мне лицом и скомандовал:
— Малышка, обними меня.
— Ага, хорошая попытка, — усмехнулась я, ничуть не собираясь слушаться его. Тоже мне, командир нашелся.
— Вика, — голос блондина понизился и зазвучал безумно сексуально, — обними меня, да покрепче.
Чуть не расхохоталась, глядя на самоуверенную физиономию Апполинария. Ха! А ведь он действительно уверен, что я так и сделаю — кинусь со всех ног в его жаркие объятия.
А я… я действительно кинулась, причем со всех ног, и обхватила его руками за шею, когда из всех четырех уродливых башенок, расположенных по углам особняка, в крышу беседки ударили тонкие синие лучи. Все строение содрогнулось, и пол начал уходить у меня из-под ног.
Разноцветные огоньки взметнулись в диком танце у меня перед глазами, и мне сразу же поплохело. Изо всех сил зажмурилась, пытаясь сдержать приступ тошноты, но помогало что- то не очень. Горький комок подступил к горлу, дыхание в груди сперло.
Такое чувство, как будто внезапно сорвавшимся ураганом меня снесло с борта вертолета или с крыши многоэтажки и бросило вниз. Падение прекратилось внезапно. Вот будто только что летела, а уже сейчас под ногами без всякого удара или просто толчка появилась твердая земля.
— Малыш, — насмешливо произнес возле уха мужской голос, — я ведь могу принять столь крепкие объятия за предложение продолжить начатое где-нибудь в укромном местечке. Жаль, здесь слишком много свидетелей.