«Тамара Морщакова призвала КС немедленно приступить к рассмотрению вопроса конституционности действий и решений высших должностных лиц РФ, а также правовых актов X чрезвычайного съезда народных депутатов и ВС РФ, принятых начиная с 21 сентября 1993 года. Среди них — решение о назначении и. о. Президента РФ, о кадровых назначениях в Правительстве, о дополнениях к Уголовному кодексу».
С арестом организаторов и участников мятежа ситуация в стране несколько успокоилась, но все еще действовало чрезвычайное положение в Москве. Главным образом, нужно было изъять оружие, которого у людей скопилось слишком много, и погасить разбушевавшуюся преступность.
Президент продолжал чистку кадров. Заменил Генерального прокурора В.Г.Степанкова на и.о. А.Н.Казанника, снял председателя. Центрального банка, нескольких губернаторов и вдруг попросил подготовить указ о роспуске Конституционного суда. Мне представлялось это лишним и опасным. Показалось, что президент просто вошел в раж. Позвонил Борису Николаевичу и стал убеждать его, что Конституционный суд должен остаться.
— Борис Николаевич, по-моему, нельзя распускать Конституционный суд. Да, он виноват в событиях октября, да, он спровоцировал противостояние и вооруженный мятеж, но ваше решение может восприниматься как месть. Пусть члены Конституционного суда сами отменят свои решения. Иначе юридически они останутся действующими, со всеми возможными неприятностями в последующем.
— Нет, всех их надо распустить, слишком дорого обошлось то, что они сделали.
— Но вы же приостановили их деятельность, и, может быть, этим пока и ограничиться?
— Нет. Тем более что они опять что-то там затевают.
— Да нет, это сами члены Конституционного суда, точнее, демократическая его часть пытается отменить старые решения. Кроме того, замечено, что Зорькин допустил грубые нарушения процедуры голосования, и я сейчас хочу направить эти материалы Генеральному прокурору. Мне кажется, нужно дать членам Конституционного суда возможность самим разобраться в том, что произошло. Сейчас это яснее видно. Они и Зорькина хотят отправить в отставку. — Борис Николаевич слушал не перебивая. Он умел слушать. А я представлял, как он при этом постукивал пальцами по столу, размышляя. Чувствовалось, что горячего желания принимать мои предложения у него не было. Но я понимал, что подписывать указ о роспуске Конституционного суда нельзя — это подтолкнет и наших зарубежных партнеров засомневаться в намерениях президента вывести страну на путь демократии.
— Хорошо, Борис Николаевич, дайте мне несколько дней для переговоров с членами Конституционного суда и с Зорькиным, чтобы он ушел добровольно с поста председателя.
— Даю вам два дня, действуйте.
Начались консультации с членами Конституционного суда. Но беда состояла в том, что и среди них не было согласия. Одни считали, что такой суд надо распустить, другие — что распускать нельзя, это произвол, третьи — что суд надо сохранить, но его председателя сменить.
Один из членов Конституционного суда написал мне: «Насмотревшись за два года на «деятельность» председателя КС и послушного ему большинства судей (а изнутри видишь гораздо больше, и, несмотря на всю имеющуюся информацию, общество, как мне кажется, так еще и не осознало всю глубину их профессионального, политического и морального падения), я прихожу к выводу о том, что, в случае сохранения этими людьми своих постов, КС и в дальнейшем будет представлять собой исключительную опасность для государства. Даже сейчас, после всех октябрьских кошмаров, они ничего не поняли и ничему не научились: все та же нескрываемая зоологическая ненависть к реформам и демократии, все та же надежда на реванш — теперь уже в результате выборов — и ни грана раскаяния.
Единственным выходом из создавшейся ситуации вижу отставку всего нынешнего состава КС, чтобы расчистить место для новых достойных людей».
И все-таки мне казалось, что сохранение Конституционного суда — это некий символ сохранения правового государства. Подтверждало эту точку зрения и выступление видных наших ученых.
Из сообщения «Интрефакса»:
«Владимир Гулиев, ведущий государствовед Института государства и права, призвал президента воздержаться от возможного упразднения Конституционного суда: «из-за блохи ковер не жгут».
Я позвонил В.Зорькину и предложил ради спасения суда написать заявление об отставке. Валерий Дмитриевич ответил, что в отставку не собирается, мотивируя, что судьи против такого решения. Однако через несколько дней мне привезли его заявление, а сам он уехал домой, сославшись на недомогание.