Олег явно смутился:
— С моего хребта? Да как же так?
— А так, сам не видел, что ли? Я же по этой причине и сделал закрытыми слушания. Твоя объективная позиция — она не для сегодняшнего времени, она оказалась им в цвет, подходит для их восприятия и присутствует в их изложении только потому, что сегодня это выгодно им в противостоянии Ельцину. Они готовы тебя поддержать на словах, потому что твоя позиция оказалась чисто патриотической, находясь и вне разумности, и вне законности.
Мне хотелось еще объяснить Олегу, почему я поддерживаю нынешнее правительство. Растолковать, что Хасбулатов поставил главной своей задачей свалить Гайдара и других реформаторов. Это его, Руслана Имрановича, политическое кредо сегодня, его подлинное лицо. И если он этого не сделает, его карьере грозит гибель. Ну а что до страны, так, похоже, до нее Хасбулатову дела не было и нет.
Видимо, Олег не понимал, что нашей главной проблемой в тот период было сохранение в течение предстоящих двух самых тяжелых месяцев существующего правительства. И не только сохранение, а и защита его. Но об этом с Олегом Румянцевым мы продолжили разговор значительно позже.
Развязка ситуации, спровоцированной Хасбулатовым, наступила довольно быстро.
Во время осенней сессии началась подготовка к Седьмому съезду. Этот съезд ожидался как съезд особый, на котором Хасбулатов, видно, решится разделаться сразу со всеми своими противниками. Предполагался на съезде импичмент президенту или, в крайнем случае, серьезное ограничение его полномочий, для реализации чего тщательно разрабатывались поправки к действующей Конституции.
Значительное внимание уделялось будущему голосованию, организацию которого взял на себя Воронин: его кабинет превратился в приемную депутатов, и, как рассказывали некоторые из них, от Воронина зависело выделение средств из фонда председателя Верховного Совета на нужды того или иного региона. Этот фонд был создан по инициативе Хасбулатова из средств бюджета и оказался для него удобным инструментом при взаимодействии с депутатами и руководителями регионов.
После голосования на сессии Верховного Совета за недоверие Хасбулатову, когда результат оказался в его пользу, представлялось маловероятным поднять депутатов на освобождение Руслана Имрановича от должности председателя. Скорее, большинство было готово за все издержки и потери первого года реформ принести в жертву правительство и даже президента, ограничив его полномочия, а то и проголосовав за импичмент ему. Вероятно, срабатывал тут и принцип самозащиты от роспуска и других неприятностей, а самое главное, Хасбулатов нашел очень верную линию — на защиту депутатов, Верховного Совета, съезда и Советов вообще как формы власти. И, естественно, оказался сам под защитой депутатского корпуса. Изменился тон председателя по отношению к депутатам, он стал выборочно высмеивать тех, над кем, как предполагал, посмеется большинство. Словом, предстоящий съезд был уже полностью обречен на управляемость Русланом Имрановичем.
В преддверии съезда не ожидалось значительных неприятностей: все готовились к крупному разговору о ходе реформ. Было запланировано около 180 поправок к Конституции, предусматривалась ротация в Верховный Совет. В первый день работы съезда не прошло предложение дополнить повестку дня рассмотрением вопроса об обращении в Конституционный суд с тем, чтобы была дана оценка конституционности действий президента й, в частности, соглашения о создании СНГ В том предложении прозвучала угроза импичмента…
Накануне съезда демократическая часть депутатского корпуса и президент внесли ряд предложений по сотрудничеству между исполнительной и законодательной ветвями власти.
Но были предприняты и неуклюжие, обидные для демократов действия президента. Так, еще до съезда не по своей воле ушел с поста руководителя телевидения Егор Яковлев, а затем вроде бы сами, вроде бы добровольно тоже с достаточно высоких постов — Михаил Полторанин и Геннадий Бурбулис…
Естественно, многими из нас это воспринималось как сдача демократических позиций президентом и, следовательно, как победа оппозиции. На момент снятия Егора Яковлева в Москве проходил с участием Б.Н.Ельцина конгресс интеллигенции, и я не помню, чтобы кто-либо из выступавших не осудил это решение президента.
Я очень переживал из-за всех трех отставок, особенно — из-за отставки Егора Яковлева. Они, эти отставки, самым удручающим образом сказались на настроениях демократической части депутатского корпуса. И Яковлев, и Полторанин, и Бурбулис вели огромную работу по подготовке съезда, и в том, что мы пришли к нему с согласованными во многом позициями, с конструктивными предложениями, демократически ориентированными, была большая заслуга и этих троих, последовательно поддерживавших реформы, правительство, президента. К сожалению, такие проявления «признательности», как сдача своих соратников, неугодных оппозиции, президент будет практиковать и впредь перед каждым боем — будь то выборы или всего лишь прохождение через законодательный орган важного вопро-са. Увы, далеко не всегда такая практика приносила результат, на который предварительно рассчитывал президент.