Поскольку организация школы являлась для Германии нарушением Версальского договора, то большое внимание уделялось конспирации. Немцы именовали школу в Казани «Кама» (Казань-Мальбрандт[200]), «Каторг» (Казанская техническая организация), «объект KAMA», советская сторона — как «КА» (Красная Армия), «РА» (Русская Армия). В советских военных документах учебный центр в Казани именовался ТЕКО (Технические курсы ОСОАВИАХИМа), «школа», KAMA, «Казань», а немецкая сторона — ВИКО, ОГЕРС, «друзья», «арендаторы». Немецкий персонал числился как технический и преподавательский состав «Курсов ОСОАВИАХИМа». Постоянный и переменный состав школы на занятиях вне казарм и на официальных приемах носил форму РККА, но без петлиц, в остальное время было разрешено ношение гражданской одежды.
Предполагалось, что танковая школа начнет работать с июля 1927 г., когда закончатся все строительные работы, а из Германии будет доставлено имущество для практических занятий (танки и др.). Но строительство и оборудование школы растянулись на полтора года, поглотив по ориентировочным советским подсчетам 1,5–2 млн. марок. Летом 1928 г. была ликвидирована строительная комиссия KAMA, и на ее территории с 1 августа 1928 г. были официально сформированы Технические курсы ОСОАВИАХИМа (ТЕКО), которые находились в ведении ОГЕРСа. К практическому обучению танковая школа в Казани приступила лишь в первой половине 1929 г.
Военно-химические испытанияСобытия на фронтах империалистической войны наглядно показали, что в разряд наиболее действенных средств поражения вошли боевые отравляющие вещества (ОВ). Поэтому в ходе реорганизации Красной Армии, начавшейся в первой половине 20-х годов, особое внимание было уделено созданию собственных химических войск, испытанию и производству химического оружия, надежных средств защиты, использованию при химических атаках авиации. 15 августа 1925 г. было создано Военно-химическое управление (ВОХИМУ) Штаба РККА, которое возглавил 38-летний энергичный (и бесцеремонный) Я. М. Фишман, до этого несколько лет проработавший помощником военного атташе в Германии. Структура ВОХИМУ строилась по американскому принципу: снабжение военно-химическим имуществом и изыскания в области боевого применения ОВ, средств защиты и пиротехники. Фишман возглавил также Научно-технический комитет (НТК) ВОХИМУ, созданный для координации научно-исследовательских работ с промышленностью, а затем и образованный в июле 1928 г. Институт химической обороны[201].
Наличие в Германии высокоразвитой химической промышленности, которая, по оценкам советского руководства, занимала ведущее положение не только в Европе, но и в мире, стремление Германии создать скрытно от Антанты базу вооружений, в том числе химических, и вооружить ими своего восточного союзника предопределили и здесь выбор основного партнера[202]. После уточнения перспектив сотрудничества в сфере военной химии, а также возможных конечных результатов стороны без промедления перешли к практической деятельности. Совместные работы в этой области велись по двум генеральным направлениям. Первое — это строительство в СССР предприятия по выпуску химических ОВ, так называемый проект «Берсоль» при активном участии фирмы X. Штольценберга. Второе — это работы по созданию и испытанию новых боевых химсредств, совершенствованию способов их применения и противохимической защиты на химическом полигоне, получившем условное наименование объект «Томка» или — по аналогии с Липецком и Казанью — химическая школа «Томка».
Первые испытания проводились сначала на полигоне «Подосинки», располагавшемся под Москвой, близ ж-д станции Подосинки. Сегодня это район Москвы — Кузьминки. Впоследствии испытания проходили на полигоне «Томка» около ж-д станции Причернавская, неподалеку от г. Вольска Саратовской области. Там проводилась большая часть совместных советско-германских аэро-химических испытаний.
Договор о совместных аэро-химических испытаниях был заключен сторонами 21 августа 1926 г. с целью «всесторонней и глубокой проработки интересующего их вопроса». Он действовал в течение одного года и ежегодно не позднее 31 декабря должен был возобновляться и утверждаться обеими сторонами, которые могли вносить в него дополнения и изменения. Как и в большинстве других документов, касавшихся советско-германского военного сотрудничества, участники не назывались своими истинными именами, а получали условные обозначения, в данном случае советская сторона именовалась «М» (Moskau), немецкая сторона — «В» (Berlin). Права и обязанности между партнерами распределялись поровну. Техническое руководство опытами находилось в немецких руках, административное руководство — в советских. Первым руководителем «Томки» в 1928 г. был полковник Л. фон Зихерер, а после его смерти в 1929–1933 гг. — генерал В. Треппер. Обе стороны могли получать образцы всех применявшихся и разработанных при проведении совместных испытаний приборов и их чертежи. Кроме того, договором предусматривалось, что все протоколы испытаний, чертежи, фотоснимки будут выполняться в двойном количестве и равномерно распределяться между сторонами. Все опыты должны были производиться только в присутствии советского руководителя или его заместителя. Они же определяли, кто из советских специалистов будет непосредственно участвовать в опытах. Советская сторона предоставляла в использование свои полигоны и принимала обязательства по обеспечению необходимых условий работы. Немцы брали на себя «обучение в течение опытов «М» специалистов по всем отраслям опытной работы при условии, что «М» специалисты будут не только теоретически изучать вопросы, но и практически принимать участие в работах».