Выбрать главу

С Италией никаких военных переговоров до начала войны ие велось. Я не исключал возможность извещения Италии дипломатическим путем во время переюворов Риббентропа с Мугсолини. Следует сказать, что военно-полшическне переговоры Германии с Италией не носили характера требований, а, наоборот, сам Муссолини как в 1941 г., так и в 1942 г. предлагал свои войска для посылки па Восточный фронт (сначала горно-стрелковый корпус, затем 8-ю армию).

Военных переговоров с Японией не велось. Правда, мы постоянно получали от японского генерального штаба информацию о состоянии русской Дальневосточной армии.

Вопрос. Когда вам как начальнику штаба верховного главнокомандования стало ясно, что война Германией проиграна^

Ответ. Оценивая обстановку самым грубым образом, я могу сказать, что этот факт стал для меня ясным к лету 1944 г. Однако понимание этого факта пришло не сразу, а через ряд фаз, соответственно развитию положения на фронтах. Кроме того, я должен оговорить, что для меня самого это понимание выражалось вфоомулс,что Германия не может выиграть войну военным путем. Вы понимаете, что начальник штаба верховного главнокомандования страны, продолжающей вести войну, не может придерживаться мнения, что война будет проиграна. Он может предполагать, что война не может быть выиграна. С лета 1944 г. я понял, что военные уже сказали свое слово и не могут оказать решающего воздействия — дело оставалось за политикой...

Можно сказать, что военно-экономическое положение Германии стало безнадежно только к концу 1944 г., а положение с людскими ресурсами — к концу января 1945 г. Относительно внешнеполитического положения Германии я почти ничего не могу сказать так как в последнее время не участвовал в дипломатических переговорах.

Начиная с лета 1944 г. Германия боролась за выигрыш времени, в ожидании тех событий, которые должны были произойти, но не произошли. Большие надежды возлагались также на наступление в Арденнах, которое должно было возвратить Германии линию Зигфрида и обеспечить стабилизацию Западного фронта.

Вопрос. На какие реальные военные и политические факторы рассчитывала Германия, ведя борьбу за выигрыш времени?

Ответ. На этот вопрос ответить очень трудно, точнее, почти невозможно. В войне, в которой с обеих сторон участвовало много государств, различные армии, различные флоты, различные полководцы, в любое время могло возникнуть совершенно неожиданное изменение обстановки в результате комбинации этих различных сил. Эти неожиданные события нельзя предсказать, но они могут оказать решающее влияние на всю военную обстановку. О политических расчетах фюрера я не могу ничего сказать, ибо он последнее время очень резко отделял все военное от политического.

Вопрос. В чем же заключался смысл сопротивления, которое продолжала оказывать Германия?

Ответ. Как я уже сказал, это была затяжка в ожидании политических событий и частично в ожидании улучшения в военной обстановке. Я уверен, что если бы со стороны союзников в свое время были предложены другие условия, а не требование безоговорочной капитуляции, то Германия прекратила бы сопротивление гораздо раньше. Однако других предложений не поступило, и нам оставалось, как честным солдатам, только бороться до последней возможности. Я не считаю то положение, в котором очутилась сейчас Германия, хуже того [которое могло бы сложиться], если бы она капитулировала раньше.

Я спрашивал у фюрера: имеются ли возможности ведения дипломатических переговоров с союзниками и завязаны ли какие-либо политические связи. Гитлер либо давал резкий отрицательный ответ, либо вообще не отвечал на подобные вопросы.

Вопрос. Правильно ли будет считать, что вы от начала до конца были согласны с военно-политической линией Гитлера и поддерживали ее до момента капитуляции?

Ответ. Я не всегда и не по всем вопросам соглашался с фюрером, но он почти никогда не учитывал моего мнения при принятии решения по основным вопросам. Внутренне я также часто не соглашался с ним, но я — солдат, и мое дело выполнять, что мне приказывают. Мы имели право высказывать свое мнение, но никогда не оказывали влияния на решения.

Я должен указать, что с момента, когда Браухич был смещен с поста главнокомандующего сухопутными войсками и передал эту должность Гитлеру, фюрер дал мне понять, что я не должен становиться между ним и армией. С этого времени я был почти исключен из сферы вопросов, относящихся к Восточному фронту, и занимался остальными театрами военных действий, а также вопросами координации действий армии, ВВС и флота. Основным советником фюрера по вопросам Восточного фронта стал начальник генерального штаба сухопутных войск. С этих пор и начало возникать разделение функций между верховным командованием вооруженных сил (ОКВ) и генеральным штабом сухопутных войск (ОКХ). Первое занималось Западным фронтом, Италией, Норвегией, второй — только Восточным фронтом. Поэтому мне было трудно оказывать какое-либо влияние па решения, принимаемые на советско-германском фронте.