– Мама! Мамочка!
Меня никто не сдерживал, никто не трогал. В холле царила полная тишина. Внезапно острая боль во мне сменилась приступом ярости, и я молнией кинулась к отцу, повисла на нем, вцепившись в его горло стальной хваткой.
– Киара! Стой! – где-то в тумане раздавался крик Троя, но сейчас мне было все равно. Во мне на секунду ни осталось ничего человеческого, и я хотела убить эту сволочь. Внезапно мощный удар обрушился на мою голову, и я отлетела к стене. Двигаться я просто не могла, один глаз не видел из-за стекающей из рассеченной брови крови.
– Вот наглядный пример вашей эмоциональности, господа, – покачал головой Джон.
Трой в ту же секунду оказался рядом со мной. Он коснулся кончиками пальцев моей щеки. Я видела его взгляд, полный боли и отчаяния.
– Трой, что ты сделал с собой? Ты превратился в такого же слабака, как и все они. А в тебе были все задатки прекрасного лидера. Таким я тебя и воспитывал.
Я видела, как все тело парня напряглось от этих слов. Его кулаки сжались так сильно, что побелели костяшки пальцев.
– Ты не воспитывал меня, – процедил Трой, поднимаясь на ноги. – Ты создавал монстра. И тогда я был тебе благодарен. Тогда, но не сейчас. Я отнюдь не слаб.
Он повернулся лицом к отцу и расправил плечи. Голос его снова был металлическим, жестким и не терпящим компромиссов.
– Чего ты хочешь?
– Мы. Мы хотим сделать вас законными наследниками, продолжателями нашей миссии.
– Спроси для начала, чего хотят они! – Трой сделал жест в нашу сторону. – Может, ребят проще отпустить?
– Сейчас и разберемся! Решим, кто из вас останется с нами, – Джон сузил глаза, – А от кого мы избавимся завтра. Ты, определенно, нужен мне. Я верну тебя в свой мир без всех этих сопливых историй про любовь и дружбу. Только совершенный порядок.
– Отец, отпусти их. И я готов добровольно принять сыворотку.
– Трой! Прекрати! Мы справимся! – подался вперед Том.
– Трой, не нужно становиться одним из них! – с болью в голосе произнесла Меган, испепеляя взглядом женщину с длинными темными волосами. – Как же наш уговор про чашку кофе раз в месяц?
Мое сердце сжали тиски. Кроме Троя у меня никого не осталось. Я вернула его с той стороны человечности, и не готова была вновь отпустить. Качаясь, я поднялась на ноги и схватила его за руку, он обернулся и посмотрел на меня какими-то пустыми, ничего не видящими глазами.
– Трой, – мой голос предательски дрожал. – Я прошу тебя… Не делай этого, – я сморгнула слезу и перешла на шепот. – Не бросай меня. Ты – моя жизнь.
Соленая вода текла по моему лицу, смешиваясь с кровью и застилая глаза.
– Киа, – взгляд Троя потеплел. – Прости меня, но так будет лучше. Я не хочу быть чьей-то жизнью. Чьей-то болью. Быть может, мы встретимся с тобой тогда, когда твоей целью тоже будет лишь порядок в мире.
Я не верила своим ушам, за спиной раздался вздох Рика.
– Отец, дай мне сыворотку, – Трой протянул руку Джону. – И отпусти их.
Джон что-то шепнул своей страже, а затем вложил в ладонь Троя знакомый флакон и отдал приказ:
– Уведите этих троих в лаборатории и заприте, – он указал на меня, Рика и Мег. Нас схватили и потащили вверх по лестнице, Мег кричала, Рик послушно шел с ними. Я в последний раз взглянула на Троя. На его лице отразилась и боль, и страх, и полное недоумение, затем смешавшееся с яростью. Но он сделал свой выбор. Одними губами я произнесла «Я люблю тебя», и его силуэт исчез внизу. Я слышала, как кричал Том, где-то раздался выстрел, потом мое тело обмякло, и я потеряла сознание.
***
Лучше бы я умерла, лучше бы не пришла в себя. Осознание несет боль, мучительную и острую.
В Тома стреляли его же родители.
Тошнота подступила к горлу.
Я убила Сэма.
Где-то в груди закололо.
Мою мать убил мой же отец.
Боль только усилилась и разлилась огнем по венам, казалось, что все тело наливается горячим свинцом.
А ведь только сегодня утром я чувствовала такую острую потребность в маминой заботе.
Трой… Он хотел помочь, спасти нас. И я больше не существую без него.
Мое сердце сгорало в огне, он хотел выжечь все внутри меня дотла.
Образ Троя стоял у меня перед глазами. Вот он улыбается и небрежно убирает челку с глаз, а потом его лицо темнеет и становится жестким и бесчувственным. Он пожертвовал собой ради нас. Но эта жертва оказалась напрасной. Мы были заперты здесь, рядом со мной на полу, прижавшись спиной к холодной стене, сидел Рик, стоны Мег раздавались из соседней лаборатории. И, вероятнее всего, у нас есть только два пути – сыворотка или смерть. И лично я выбирала второе.