Грегори полагал, что Ровен, хлебнувший напиток, успел задремать, и с удивлением обнаружил, что тот, повернув голову, не моргая, смотрит на Теньковскую.
— Похоже, ты слегка ожил. — Грегори отодвинулся, потому что Ровен внезапно начал подниматься. — Напиток помог?
Демон не ответил. Он, чуть шатаясь и едва не выплескивая красную жидкость на пол, направился вдоль столов. Грегори понятия не имел, куда держит курс это угрюмое создание, поэтому молча последовал за ним. Он все еще опасался, что Ровен, не справившись со слабостью (потому что совершенно не привык быть слабым), способен эпично рухнуть кому-нибудь под ноги.
Пару десятков шагов, и они окунулись в зону всеобщего внимания. Просто взяли и подошли к столу Аркадии Теньковской. Заметив их, девушка встрепенулась и вскочила.
— Привет, — несколько испуганно пробормотала она.
— Привет, — откликнулся Грегори, с недоумением ожидая дальнейших действий Ровена Шарора.
А тот безотрывно смотрел на стушевавшуюся Аркашу. Тяжелым таким взглядом смотрел. Как будто огромный молот ей на макушку опускал. Наставшая вокруг тишина не прибавила Грегори понимания.
Несколько неторопливых шагов приблизили Момо вплотную к девушке. Ей было не по себе от его взгляда. Это было заметно. Она задрала голову и настороженно глядела в ответ.
«Наверное, мне надо это как-то прекратить». — Грегори уже было решил воплотить пришедшую на ум мысль в реальность, когда Момо вдруг дернул рукой. Той, что держал стакан. Красная жидкость с хлюпаньем ударилась о стеклянные стенки, пара алых капель вылетела наружу и приземлилась прямиком на бледную девичью щеку.
— Ай... — Аркаша удивленно заморгала, а красные капли начали медленно скатываться по ее щеке, прочерчивая неровные линии.
— Шарора, — прошипел Грегори, уверенный, что Момо опять принялся за свои провокационные наезды на девчонку.
Хлоп! Аркаша вздрогнула, когда на ее плечо опустилась рука Момо. Он наклонился к ней.
— Бесишь, — четко и ясно сообщил ей демон.
А затем лизнул. Лизнул ее.
Провел языком от самого подбородка Аркаши до ее скулы, слизывая красные линии. И сделал это чрезвычайно медленно.
И даже как-то... чувственно.
Раздался звон. Кто-то швырнул свое маленькое розовое зеркальце на пол.
Глава 2. Постирушки у свинюшки
Позвольте истину и правду говорить
И размышлять не так, как вам угодно,
Позвольте вдребезги ваш идеал разбить
И прочь отбросить штамп со знаком «годно».
Позвольте мне собою быть
И жить не так, как вам удобно,
Позвольте вольной птицей быть
И мыслить наконец свободно...
Влажный жар на коже.
Аркаша застыла, охваченная ощущениями. От них нельзя было ускользнуть. От них не получилось бы укрыться. При всем желании.
И снова персиковое дыхание. И щекочущий нос аромат. От волос Момо, от его кожи, от самого его существования.
Язык Момо касался ее кожи, а она лишь смотрела, как поблескивает влага на его губах, смешиваясь с малюсенькими красными капельками. Сверкают алые огни из-под полуопущенных век. И тонкие волосы челки оттенка малины медленно скользят по его лбу, касаясь линии бровей и задевая длинные ресницы, когда он наклоняется все ниже и изгибает шею, оставляя извилистую влажную дорожку на лице Аркаши.
Дыхание участилось. Рука Момо, лежащая на плече, скользнула к ее шее. Кончики пальцев коснулись ключицы. Жар добрался до ее скулы. Там, где он касался ранее, остался лишь холод.
Аркаша сглотнула. Момо оторвался от нее и медленно отодвинулся. Пару секунд они просто смотрели друг на друга, а затем одновременно отпрянули. Точнее, отпрянула Аркаша, неуклюже отступив и шлепнувшись на скамейку. Демона же дернул на себя Грегори.
— На пару слов, — сдержанно проговорил староста, бросая на Аркашу непонятные взгляды. — Извини, Теньковская.
Аркаша иступлено закивала. Желание прижать ладонь к теперь уже охваченной холодом щеке было велико. Но тело почти не слушалось. Однако присутствие сотни студентов вокруг мало-помалу начало отрезвлять ее.
Дождавшись, когда Момо одним глотком осушит свой стакан, Грегори потащил его к выходу. Заметно было, что ему очень хотелось проделать все это пинками. А так приходилось довольствоваться лишь сдержанными хлопками по спине.