— Легче-легче. — Лесик лукаво сверкнул глазками. — Несмотря на перспективы нашего будущего противоборства, я тут не ради накала обстановки или прочей мути подобного рода. Я за здоровое соперничество. Правда, прости уж за прямоту, но ума не приложу, как у тебя получилось одолеть Цельного. Он, как бы мягче выразиться, сейчас несколько уязвлен.
— Она вертлявая. — Артемий, зевнув, прилег на скамью и, подложив под щеку кулак, недовольно воззрился на обоих собеседников. — Мельтешит перед глазами и жутко утомляет.
— Точно же. Тебе ведь удалось от Пятнашки в столовой удрать. Значит, со скоростью ты дружишь, — заключил Лесик. — Отличный задел для матча с чарбольной командой Веги.
— С чего такие выводы? — Артемий принюхался к содержимому своего стакана.
— А фолы обеспечат штрафные броски, — задумчиво продолжила мысль Аркаша.
— Вот именно! — Лесик продемонстрировал слушателям отогнутый большой палец, а секунду спустя резко помрачнел. — Так, это я, выходит, сейчас команде соперников крупно подсобил?
Аркаша обезоруживающе улыбнулась.
— Не парься, приятель. — Артемий приподнялся и ударил парня по плечу ладонью. — У Сириуса есть Грегори. Уверен, он уже давно разработал стратегии для каждого психа в нашей команде с учетом их способностей и вряд ли пропустил нюанс со скоростью этой девахи.
— Да уж, в Грегори сомневаться не приходится. — Лесик горделиво хохотнул, а затем сконфуженно кашлянул, вероятно, вспомнив, что Рюпей теперь не староста Мимозы и гордиться им ему как бы уже не положено. — Короче говоря... С фолами Вега косячит, плюс Наложение на мяч вервольфы не используют. Так что нарваться на Стопроцентные в матче с Вегой не реальнее, чем выиграть в армрестлинг у директора Скального. Однако проблема в другом: этим громилам никакое «анти» для блокирования наложенных на мяч заклинаний не нужно. Они прорываются через Наложение своими силищами и неуемной телесной мощью.
— О? — Аркаша вся обратилась в слух.
— Фомальгаут играет в защите осторожно, но в нападении — звереет, — продолжал вещать Лесик, сияющий вид которого подтверждал наличие безграничного обожания к виду спорта, о котором он вел рассказ. — Чаще из-за их старосты, Флориана Руфуса. Тот начинает истерить к концу второй четверти, отчего подстегивает фейри своей команды. И это при том, что сам постоянно на трибуне болельщиков зависает. Да и с Наложением у его «феечек» проблем нет.
— О! — Аркашин словарный запас сегодня резко обеднел.
— С Денебом все сложно. Непредсказуемость — считай, иное наименование демонской своры. Можно, конечно, попытаться следить за их капитаном, Владленом, однако лучше не злоупотреблять вниманием. Этот черт жуткий. Как зыркнет, так сразу обделаться тянет.
— О.
— Ну а Мимоза, — Лесик гордо ткнул себя пальцем в грудь, — лучшая в Наложении и блокировании. Трепещи, Сириус.
Малюсенький шарик-попрыгунчик, воплощающий в себе неукротимый азарт, оживленно зашевелился и миг спустя пустился в скоростное путешествие по девичьему разуму, переполненному сомнениями и тревогами. Его удары были стремительны и точны, а каждое касание превращало густую черноту колебаний и неуверенности в кристально чистое пространство, потряхивающее от зарядов пылкости, задора и воодушевления.
Аркаша сама не заметила, как принялась широко улыбаться. Пальцы шевельнулись, вспоминая шершавую прелесть поверхности мяча, а в голове величественным ритмом забились отзвуки его молниеносного танца по площадке.
— Готовься, Мимоза. — Аркаша вся подобралась и чуть наклонилась вперед, будто уже сейчас претендуя на что-то дико заманчивое и желанное.
Лесик ответил ей не менее диковатой улыбкой.
Момент совершеннейшего взаимопонимания между соперниками.
— Маньяки. — Артемия от ребят аж передернуло. — Отодвиньтесь от меня, будьте добры. А то жуть как пугаете.
— Прости, прости. — Лесик, ухмыльнувшись, почесал затылок. — Что-то прямо резко на площадку потянуло.
Аркаша согласно кивнула.
— Мне нравится играть в чарбол. — Она озвучила проскочившую мысль, не задумываясь.
— Да кто б сомневался, — цыкнул Артемий.
По-прежнему ощущая внутри упоительный азарт, Аркаша, глубоко дыша, уставилась на свои ладони.
Нет чужих мечтаний и амбиций, к которым она без зазрения совести прицеплялась. Теперь есть только ее желания и ее собственные стремления.
Она хочет этого не потому, что этого жаждут другие.
Прямо сейчас и в дальнейшем это ее личная и до дрожи искренняя жажда.
Артемий, понаблюдав за выражением лица девушки, покрутил пальцем у виска.