— Все еще отказываешься каяться, отвратительная предательница. Твою семью сожгут, как и всех этих мародеров. Вы сгорите вместе, слышишь?… Сгорите!! — Вонзив когти в живот Линды, Юрон прокричал прямо ей в лицо, заливая слюной посиневшую от избиений кожу.
— Достаточно. — Ноктано Грейв не выдержал, и вышел вперед.
— Что?… Ты смеешь защищать отступницу?! — Благочестивец вырвал изогнутые когти из живота вместе с частью кишок и мышцами кора. Однако механические конечности пыточного кресла быстро зашили и прижгли раны.
Остальные офицеры попытались остановить коммандера, но тот не послушался.
— Я лишь хочу сказать, что миссия, возложенная на нее, еще не завершена. Это уже тринадцатая неудачная экспедиция на Зеркниф. — Склонив голову, Ноктано говорил почтительным тоном. Его слова заставили глаза Линды, сознание которой медленно угасало, широко раскрыться. Она думала, что была в числе первых, кто отравился на Зеркниф. Оказывается, это всего лишь очередная партия смертников… — Мародеры еще могут принести пользу человечеству, перед тем как будут преданы огню. Пусть Линда Акрис искупит грехи на миссии, если провалится, все равно умрет. Наши корабли сопроводят их до карантинной зоны.
Предложение, встреченное офицерами одобрительным молчанием, долго смаковалось Благочестивцем, прежде чем тот кивнул.
— Даже грязные мутанты с запретными имплантами могут сослужить человечеству службу. Во имя священного огня! — Воскликнув в религиозном экстазе имя своего бога, Юрон продолжил: — Однако грешники должны страдать невзирая ни на что.
Улыбаясь, Благочестивец развернул сверток из человеческой кожи с печатью Элистократума на поверхности. Внутри лежала связка металлических шлангов с параллельным сечением. Они походили на железных земляных червей. Устройство называлось раскаяние, оно вживлялось прямо в позвоночник жертвы, заставляя ее чувствовать невыносимую боль, каждую секунду. При этом поддерживая здравомыслие с помощью нейрохимических стимуляторов. Участь, что во много раз хуже смерти…
— И это твердыня человечества? — Гон Ши скуксила маленький носик, контролем психической энергии отключая обонятельные рецепторы.
Группу Вормонд под конвоем привели на площадь святой Амеллы, где собралась многомиллионная толпа. Здесь стоял ужасный смрад. Немытые неделями тела паломников распространяли не душок, а отвратительную вонь. К счастью в твердынях не водились мухи, иначе небеса застлала бы черная орда.
Чего Гон Ши не знала, так это того, что вонь здесь далеко не самая ужасная. Вода — ценнейший ресурс твердынь, наравне с воздухом, ее не так просто достать. А уж использовать для омовения могут позволить себе только очень обеспеченные граждане из высших сословий. В тесных районах-гробах, где жилплощадь измерялась ладонями, а люди умирали в полутораметровых коробках от недостатка воздуха, смрад был куда хуже. Разложение, пот, дерьмо, и моча смешивались с выбросами тяжелых производств, обеспечивающих человечество бездушными механизмами. Механизмами, которые создавались для улучшения их жизни, но на самом деле просто продлевали агонию на года бессмысленного существования.
Глава 464: Сожжение
— …священное пламя, да озарит наши сердца, да дарует нам волю свою, столь же стойкую и нерушимую. — Апостол, возвышавшийся на передвижной платформе из чистого золота, украшенной удивительными узорами, голосил на всю площадь. Он держал на вытянутых руках цепочку, к которой подвешена небольшая чаша с пламенем внутри. Пламенем необычным… колебания ветра не влияли на высокий, совершенно прямой столб огня, уже давно обратившего кончики пальцев священнослужителя в черные угольки. Это был один из самых славных символов веры, когда человек отказывался от собственной плоти во имя служения огню. — Лишь священное пламя поддерживает существование человечества. Ни ложные боги, ни демоны, ни ксеносы, никто из них не дал нам столько, сколько первородный огонь. В нем зародилась цивилизация, в нем мы нашли спасение от хлада и тьмы! Ни ужасы космоса, ни грязь грешных душ не отбросит тень на пламя. Пока оно горит, горит и наша решимость вернуть человечеству былое величие!
Паства в радостном экстазе ликовала от каждого слова апостола. Влад был уверен, что поднеси он микрофон к заднице и смачно пропердись, реакция бы не изменилась.
«Это действительно человечество, во всей красе. Никаких отличий от Земли…».
Пока Влад радовался своему эволюционному отщеплению от примитивной ветви, на золотую платформу затащили шестилетнего мальчика. За ним рыдающую женщину, двух маленьких девочек, очень похожих друг на друга, и старушку. Последняя — единственная, на чьем лице нет страха, лишь скорбь, при взгляде на детей.