— Куда это ты собрался, Уильям? — Влад, уменьшившийся до размеров обычного человека, но все еще покрытый хитиновой броней, наступил на голову кровососа. — Разве не ты говорил, что жалкому полукровке суждено отдать всю свою кровь во славу Вазат? Ну так на, пей.
Убрав ногу, Влад поднял вампира за измазанные в засохшей крови и саже волосы, тлеющие от ужасающей температуры, после чего поднес запястье к клыкастой пасти. Уильям сомкнул потрескавшиеся губы, он не смел кусать руку, с которой разошлись в стороны хитиновые пластины. Старейшина Алекс уже поплатился за эту горькую ошибку, когда позволил своей духовной форме вцепиться в лодыжку полукровки. Величественная летучая мышь завопила от боли, темно-зеленая кровь, в которой подобно звездам в ночном небе, сияли крошечные тельца — спиритоциты, оказалась ужасающим ядом. Вампиры неуязвимы к токсинам семьи Шиамат, из-за чего и осмеливались употреблять их кровь в пищу, но гормин разводил в своем теле нечто куда более страшное. Настолько, что дух старейшины Алекса разъело до самого живота.
Неожиданно, на окраине гигантской аномалии, чья энергия вместе с душами не успевших полностью развеяться охотников послужила пищей для боковых источников Влада и позволила им достичь пика девятого высшего цикла, появилась незнакомая омни. Зеленая духовная энергия приняла форму гигантского вытянутого зрачка, из которого на территорию аномалии ступили охотники.
Десятки, сотни, тысячи. Вскоре несколько километров тлеющей земли занимали незнакомцы с зелеными змеиными глазами и холодной аурой.
— Семья Шиамат. — Возникший в алом водовороте старейшина кровавых археоптериксов Ксиурт, пристально всматривался в бесчисленных злых духов. Их здесь не меньше миллиона, с таким количеством армия защитников Земли точно не совладает. — Что вы задумали? В зону Паутины может переместиться не больше ста тысяч охотников!
Два планетарных духа, возглавлявших великое воинство змей, не отрывали взгляда от Влада, но все же ответили на вопрос.
— Мы не заключали с вами никаких договоров, куски плоти. — Язык охотников не был непонятен ни Владу, успевшему тщательно изучить лингвистическую основу мира духов, ни тем более изначальным его обитателям. Никто в солнечной системе не испытывал к трутням большего презрения чем змеи Шиамат, ни разу не сталкивавшиеся с ними в бою. Шиамат лишь знали, что позиция земных духов в пищевой цепочке аккурат под ними. — Мерзкий ублюдок, мы наконец, встретились. Ты так беззастенчиво используешь силу, украденную этой сукой Анагесс…
Глядя на полумертвого вампира в руках полукровки, змей не мог не нахмуриться. Эта грязная тварь достигла пика высшего цикла и уже способна тягаться с планетарными охотниками. Можно представить, какой ужасной мощью обладает кровь происхождения древнего космического зверя, и досталась она не их семье, а мерзкому полукровке. От осознания и зависти настроение змей становилось все хуже.
— Влад, нам пора… — Эйдон, появившийся рядом с патриархом Вормонд в синей вспышке, спеленал кровососа пространственной паутиной, а затем забросил в высшее измерение. Там собралось уже несколько десятков тысяч охотников большого цикла и выше, так что скука старейшине Вазат не грозит. — Семья Альбион истощила свои силы, да и я почти пуст. С миллионной армией, даже при помощи вируса и в наилучшем состоянии мы бы не…
— О чем шепчетесь? — Прервав общение гормина и малыша ветви Спарассида, Ишаасс Шиамат — второй старейшина Шиамат, вспыхнул мощной омни. — Не думай о побеге грязнокровка, я отведу тебя к твоей матери — предательнице.
Собиравшийся воспользоваться силами Эйдона Влад замер, крестообразными зрачками высверливая в собеседнике отверстие.
— Моя мать на Фобосе? — Вопрос Влада очертил тонкие улыбки на лицах змей, принявших человеческое обличие из-за подавления земной омни в Паутине.
— Верно ублюдок, она заточена за предательство семьи и использование крови происхождения на тебе. — Ишаасс выглядел довольным собой, он уже предвкушал, как будет страдать Анагесс, когда встретиться со своим отродьем. — Скоро, этой суке притащат твое бездыханное тело. Если к моменту извлечения крови происхождения от него что-то останется.