Он подмигнул Петру. Пётр не ответил.
— Ладно, ладно, ты ж больной у нас! Отдыхай! Мы свою норму на сегодня уже выполнили и перевыполнили на хер!
Вик ткнул большим пальцем в переборку кабины, за которой лежали три пластиковых мешка.
— Чего зимой-то будет, если уже такое творится? — вздохнул Пётр.
— Чё зимой будет, узнаем зимой! Может, нам повезло так сёдня.
Светофор моргнул, и фургон тронулся.
— Кстати, а ты чё там подобрал-то?
— Не знаю, херню какую-то…
Пётр вытащил из кармана кристалл и пару секунд смотрел на стиснутый кулак, прежде чем раскрыть ладонь. Через кабину пронёсся синий отблеск от блуждающего в ночи огонька. Кристалл. Теперь было видно, что внутри камня, как врождённый изъян, протянулась длинная трещина.
— Дай-ка!
Вик выхватил кристалл у Петра.
— Это карта памяти такая? — спросил Пётр.
— Вроде того. Модная хрень. Дорогая, кстати, вещичка. Хотя для соски с шунтом… — Вик осклабился. — На, держи! Камешек треснул, так что толку от него теперь мало. Но будет тебе сувенир.
Они подъехали к пропускному пункту. Угловатая рама, возвышающаяся над дорогой, была похожа на металлический остов недостроенного здания. Считывающий луч скользнул по номерам, и широкие блокираторы, торчащие из растресканного асфальта, медленно опустились.
— Вот и третье, — сказал Пётр. — Быстро сегодня.
— Ага, мне тоже этот маршрут побольше нравится.
Они выехали на многополосную дорогу. Света стало больше. На обочине, один через два, горели фонарные столбы, тонкие и высокие, как спицы. Асфальт на автостраде тщательно залатали — неровными заплатами, напоминающими чернильные кляксы, — и фургон больше не подбрасывало на рытвинах.
Вик опять вёл, не напрягаясь, лишь слегка придерживая у основания руль.
— Чего это всё-таки было? — не выдержал Пётр.
— Ты о чём?
— А то не понимаешь!
— Да не знаю я! — Плечи у Вика дрогнули, как от холода. — Слышал, бывает там всякое, конвульсии такие вроде как. Пальцы у мертвяка подёргиваются, а его уж хоронить пора. Но чтоб прям такое… И чё в отчёте писать — неясно. Как бы нас в дурку с такими отчётами не упекли!
— А правда, чего писать будем? Ты же ей все мозги этой палкой выжег! Чего за палка-то, кстати?
— Старый, — Вик кашлянул, — реквизит.
— Но как это возможно? Она же окоченелая была! Как такое…
— Да не знаю я! Я тебе не этот, не физик. И не химик. Не была она окоченелая. Умерла недавно по ходу. Я такое ваще… — Вик посмотрел на Петра. — Я такое, блядь, ваще никогда не видел. Я и мертвяка-то с шунтом за кольцом не находил никогда.
— Бред какой-то! Там же действительно есть режим паники. За ней «скорая» должна была приехать, а не мы.
— Да хуй его знает! — Вик на секунду отпустил руль, и фургон мотнуло в сторону. — Может, не сработал режим этот. А может, и сработал. Я-то чё, у меня шунта нет. Мало ли чё у них там сейчас в энд юзер агрименте написано. Да и никому ж неохота за кольцо среди ночи переться.
— Но ты же знал, чего делать.
— Ты меня чё, допрашивать будешь?! Я хоть чё-то сделал! Червяк её поднял — надо поджарить червяка!
Вик задумался. У его глаз прорезались глубокие, как у старика, морщины. По лобовому стеклу проносились блики от фонарей, мерцающих, как от перебоев напряжения.
— Не знал я ничего. Рассказывали, бывают конвульсии. Разряд в голову — и шунту пиздец!
— Это я догадался. А палка откуда? Мне о ней не говорили ничего.
— Да палка эта, разрядное устройство или как её там. Щас не пользуются, с мертвецами от неё толку мало. Обычно. Но в фургоне есть всё равно.
— Понятно.
Пётр откинулся на сидении. Курить хотелось невыносимо.
— Я жрать хочу, — сказал Вик. — Притормозим здесь.
И зарулил на обочину.
— Жрать? — моргнул Пётр. — Где?
— Тут есть. — Вик отключил двигатель, и косящие фары медленно погасли. — Автомат. Хот-доги. Пойдёшь?
Они вылезли из фургона. Вик быстро зашагал мимо кривых и слепых киосков. Все оконца были завешены листами мятого гофра. Почерневший от копоти снег скрипел под ногами.
— Автомат? — Пётр с трудом поспевал за Виком. — И чего, ночью работает?
— Работает, конечно. А хули бы мы туда пёрлись тогда?
Автомат прятался среди закрытых киосков — вывеска у него не горела, лишь слабо подсвечивался платёжный терминал.
— Не вызывает он как-то доверия! — хмыкнул Пётр.
— И хер с тобой! У тебя ток водка палёная, от которой кишки гудят, доверие вызывает! Можешь голодать, мне чё!
Вик приложил ладонь к считывателю. Автомат выплюнул продолговатый брикет в целлофановой упаковке. Вик взял его и тут же перехватил другой рукой.