Понимаю, что начинаю как-то растворяться в этой темноте, думать становится все сложнее и сложнее. Похоже мне ввели дозу каких-то препаратов. Не сопротивляюсь, только пытаюсь напоследок перед тем как отрубиться позвать Арти, но в ответ тишина. Надеюсь все же не умер.
Придя в сознание, если так можно назвать осознание себя во все той же темноте, понимаю, что что-то изменилось. Пусть слабо уловимо, но изменилось. Пробую поймать отголоски тела или вообще хоть какие-то ощущения, но ничего.
— Арти? — обращаюсь к нейросети.
— Сергей? Ты здесь? — раздался в ответ такой приятный и уже родной голос.
Стоп, а почему все как-то неуверенно прозвучало и будто издалека?
— Да, я здесь. Что случилось, почему ты так спрашиваешь?
— Я не фиксирую тебя. — прозвучал слабо понятный ответ.
— Чего?
— Почти все связи нейроинтерфейса были разрушены в результате сгенерированного электрического удара и последующей травмы головы. В данный момент я не могу определить, что ты в сознании.
— А как мы тогда сейчас общаемся?
— Я же сказала, что почти все, а не все. Вот через остатки нейроинтерфейса и общаемся. Сейчас активно занимаюсь восстановлением тела по новым стандартам с учетом внесенных модернизаций и восстанавливаю нейройнтерфейс. Работы по новым модификациям остановлены.
— А что там с моим телом?
— Сейчас уже не все так страшно, занимаюсь наращиванием мягких тканей. Восстановление скелета завершено, как и нервной системы. Металлическую руку пришлось уничтожить, использовав ее металл для восстановления тела. Вместо нее выращена новая из живой ткани.
— А что было в начале?
— У тебя была уничтожена нижняя половина тела, ее раздавило бетонной плитой, так же многочисленные переломы в оставшейся части, проломленный череп и сильнейшее сотрясение мозга.
Бр-р, как представил, сразу поплохело.
— А что с тобой?
— Кроме повреждений нейроинтерфейса, в результате которых нарушено наше взаимодействие и взаимодействие между некоторыми отдельными моими модулями, я осталась практически целой. Все последствия для мозга от сотрясения убраны. Осталось только восстановить нужные связи нейроинтерфейса.
— Сколько прошло времени?
— Четыре дня. Тебя нашли примерно в первые двенадцать часов после потери сознания, почти сразу же начали поступать питательные вещества.
— Ясно. Ты там говорила, что восстанавливаешь тело по новым стандартам, что ты имеешь ввиду?
— Восстановление происходит с учетом всех проведенных модификаций и дополнительно вношу ряд изменений.
— Каких?
— Например, чтобы в следующий раз последствия от электрического удара не были настолько катастрофическими. Так же, пока есть возможность, дополнительно усиливаю мышцы и кости.
— А откуда ресурсы?
— Поступают в неограниченных количествах из вне.
— Ты можешь узнать, что происходит вокруг?
— Пока что нет, нужно завершить восстановление нейроинтерфейса.
Замолкаю, не зная, что у нее еще спросить. А поговорить хочется, потому что оставаться в одиночестве посреди этой темноты совершенно неохота. Где-то на границе сознания упорно мелькает какая-то мысль, не дающая покоя.
— Ты можешь предположить где мы находимся?
— Недостаточно данных. Могу только отметить, что в тело поступает питательный раствор в требуемых объемах. Логичным вариантом будет, учитывая общее состояние тела — что тебя поместили в реанимационную капсулу или регенерационную капсулу.
— Если я в капсуле, то такое быстрое восстановление слишком подозрительно. Оно в любом случае вызовет вопросы если за мной кто-то наблюдает.
— Я действую исходя из установок, по которым я должна восстановить тебя в максимально возможно кратчайшие сроки. Ты был без сознания и никаких команд на этот счет не отдавал.
Это да, а теперь уже поздно что-то менять, если все так как думаю, то засветился по полной. И что делать? Просить Арти еще больше ускориться или наоборот не спешить меня возвращать полностью в нормальное состояние и воспользоваться тем что меня пока что не пытаются убить и есть неограниченные питательные вещества? Кстати...
— А с телом ничего не пытаются сделать? Там вскрыть к примеру, или еще что-то?
— Нет.
— Тогда еще один вопрос. А тебе достаточно только тех питательных веществ что поступают или нужны еще и металлы?
— Хорошо было бы чтобы были и чистые металлы, но в виду их отсутствия обхожусь пока что тем что имеется. Потери на преобразование гораздо больше, но ввиду неограниченности поступающих веществ это не играет роли в данный момент, тем более что в них содержится какая-то небольшая доля металлов. Необходимый же минимум получила, переработав искусственную руку.
Замечаю, что начинаю опять отключаться.
— Замечен ввод снотворных веществ, фиксирую угнетение функций мозга... — слышу словно через пелену голос Арти, который становится все тише и тише.
Прийти в себя, поговорить с Арти, дождаться новой порции снотворного и опять отключиться. Одно и то же из раза в раз. Сколько я уже таких циклов пережил? Десять, двадцать? Время в этой темноте течет по-своему, и чем дальше, тем сложнее становится ориентироваться. Вроде бы совсем недавно просыпался и вот снова.
— Арти, какие новости на этот раз? — спрашиваю у нее, придя в себя в очередной раз.
За прошедшее время она успела восстановить тело полностью, как и нейроинтерфейс, и сейчас мы немного тянем время, давая ей завершить начатые модификации. Почему бы не воспользоваться любезно предоставленной возможностью, а то кто знает что будет после того как я открою глаза? К сожалению, узнать что-нибудь о внешней обстановке так и не удалось, Арти никак не удается обнаружить какую-либо сеть, такое чувство что я лежу в каком-то специально изолированном месте. А может реанимационная капсула как раз такое место, я же никогда не проверял?
*****
Профессор Словицкий в очередной раз ночевал рядом с регенерационной капсулой, где лежит его пациент. Персонал центра начал за спиной называть ученого психом, пока что не рискуя высказывать это в лицо ему, но чем дальше, тем громче становятся шепотки. Но профессору было плевать, он наткнулся на такое, что перевернуло уже не один раз его представление о нейросетях.
Каждый новый день приносил какое-то открытие, которое буквально повергало ученого в шок. Вот и сейчас он проснулся, среагировав на сигналы аппаратуры, и принялся тщательно изучать выдаваемые данные. Больше всего на свете ему хочется вскрыть этого парня, залезть к нему в голову и тщательно все исследовать там, но нельзя же...
Правда, чем дальше, тем больше профессор склонялся к одному варианту, тем более что за него ему очень хорошо заплатят, а так же позволят дальше заниматься любимым делом, но уже подальше от этих чистоплюев, как он стал называть остальных в этом научном центре.
Изучая показания приборов, ученый не переставал удивляться, ведь они сейчас показывали сильную активность мозга, при фактическом нахождении парня в немного странной коме, когда по всем показателям он уже восстановился, что вызывало не меньше вопросов. А еще больше вопросов у него вызывают непрерывно происходящие процессы в организме пациента: там что-то постоянно изменяется, словно модифицируется, это не говоря про увеличивающееся количество нанороботов.
И если он правильно понимал, то тот прямо в данный момент обменивается какими-то сигналами со своей нейросетью. Словицкий даже рискнул бы сказать, что он общается с ней, что считается, мягко говоря, бредом, ведь нейросеть может только выполнять команды, но никак не полноценно общаться, максимум давать отчет. Тут же все указывает на полноценное общение или что-то близкое к этому и это уже далеко не в первый раз. Вначале ученый думал, что ему показалось, но второй, третий... наблюдая данную картину снова и снова он все больше убеждался в своей гипотезе.