Слышно, как открывается дверь и снова закрывается с тихим щелчком.
– Люси? – Один из двух голосов в этом мире, и этот связан у нее с конкретным именем – Колин. Голос звучит тихо и неуверенно, но звук у него такой глубокий, что с легкостью долетает до конца коридора; а вот и он сам – его длинная фигура движется так же легко – прямо к ней.
– Эй. Тебе помощь нужна – найти офис?
Она мотает головой, жалея, что у нее совершенно ничего с собой нет, никаких вещей, которые можно было бы собрать, имея деловитый, а не потерянный вид, как у девушки, которая сидит на полу без всякой цели. Вместо этого она встает и поворачивается, наблюдая, как узоры на досках пола свиваются в тропинку под ее ногами. Ей ясно, что из этого выйдет: он пойдет с ней, заметит, как она борется с ветром, спросит, все ли у нее в порядке. И что она на это ответит? Я не знаю. Я свое имя только пять минут назад вспомнила.
– Эй, погоди.
Она дергает за ручку, но дверь заперта. Пробует соседнюю. Тоже заперто.
– Люси, постой, – говорит Колин. – Что ты ищешь? Сюда нельзя. Это шкаф для уборщиц.
Она останавливается и поворачивается к нему, оказываясь лицом к лицу, и он смотрит на нее. По-настоящему смотрит, будто ему хочется запечатлеть в памяти каждую черточку. Когда их глаза встречаются, он издает сдавленный звук, прищуривает глаза и подается вперед. Гтаза у нее неопределенного зеленовато-карего оттенка; она вглядывалась в них часами в найденном ею старом зеркале в надежде вспомнить девушку, которой они принадлежали.
– Что? – спрашивает она. – Почему ты так на меня смотришь?
Он мотает головой.
– Ты…
– Я – что?
Что он скажет? Что он видит?
Он вновь моргает, медленно, и тут она понимает, что это его особенная черта: неосознанный, неторопливый взмах ресницами, словно он вбирает в себя ее образ и проявляет его на обратной стороне век.
– Чересчур, – шепчет он.
И с этим словом в голове у нее опять звучит тот другой мужской голос, эхо того же страшного воспоминания.
«Ты же понимаешь, для меня это тоже чересчур».
Распахнув глаза, она отшатывается назад.
– Ты в порядке? – спрашивает Колин, но она уже отворачивается, уже убегает прочь.
Влажные губы прижимаются к ее уху, и он спрашивает:
«Ты боишься смерти?»
Ее отражение – вспышкой, очень четко – в серебряном зеркале лезвия. Дыхание, пахнущее кофе и сахаром, сигаретами и удовольствием. Холодная вода плещется у самой головы. Нож в крови, в ее крови, и она чувствует, как распахивается ее плоть.
Она вываливается из боковой двери, глотая холодный осенний воздух.
Так вот кто она такая. Она – девушка, которой нет больше в живых.
Глава 4
– А вот и новая девушка, – говорит Джей набитым сэндвичем ртом.
Колин прослеживает его взгляд и бурчит под нос что-то неопределенное, наблюдая, как Люси плывет через футбольное поле. Когда она одна, она исключительно изящна – длинные ноги, тонкий силуэт. Когда рядом оказывается кто-то еще, она словно сжимается, погружаясь в себя: сутулится, голова втягивается в плечи.
Она напоминает ему самого себя после того, как родители умерли, а он – нет, и чувство вины и печаль тяжким грузом давили ему на ребра. Он не представлял, как с этим справляться. Сперва, когда люди пытались заговорить с ним, ему хотелось одного: раствориться в воздухе и исчезнуть сразу в тысяче разных направлений. Люси производит впечатление той же недоуменной хрупкости.
Прошло уже три дня с тех пор, как она объявилась в его классе, одарила его невыносимо уязвимой улыбкой, а потом сбежала опять. Никто с ней не разговаривает. Никто на нее не смотрит. У нее нет учебников, нет даже рюкзака. Она разглядывает каждый корпус так, будто пытается разобрать сквозь стены, что там внутри. Когда Люси проходит мимо статуи святой Осанны Андреази, стоящей в самом темном уголке двора, она всегда касается протянутой вперед каменной руки. И всякий раз сначала отдергивает свою руку будто обжегшись, а потом притрагивается к камню еще, очень осторожно. Никто кроме Люси никогда не трогает статую – говорят, она проклята. Колин никогда ни с кем не видит девушку. Люси даже не ходит каждый день на уроки. Она вроде как просто болтается по территории школы.
Он чувствует себя чуть ли не маньяком от того, что успел заметить все эти вещи, хотя все остальные, кажется, рады оставить ее в покое. Большинство новичков получают расписание уроков и включаются в школьную жизнь. Люси, кажется, твердо решила остаться неорганизованной.