Видимо, Алексей подошел, чтобы без привлечения лишнего внимания отправить незваных гостей восвояси. Не вмешиваясь, наблюдаю за ситуацией со стороны. Но парочку желающих прорваться внутрь я знаю. А вскоре вперед вырывается еще один старый знакомый.
— Вы вообще знаете кто я? И сколько могу устроить проблем вашему заведению?
Береза, кажется настроен решительно. Он в одном из своих лучших кислотно-сиреневых смокингов с ярко-желтым галстуком-бабочкой. За то время, что мы не общались, Егор успел обзавестись несколькими новыми прихвостнями, с самодовольными выражениями лица стоящими за его спиной.
Теперь и он и все иже с ним любители дармовых развлечений и нескончаемых вечеринок в футболках из мерча с дурацкими надписями, кажутся мне смешными и глупыми. Морщусь от осознания, что когда-то сама с гордостью относила себя к их числу. Сейчас мне за это стыдно.
Видя, что управляющий замешкался, оценивая ситуацию и пытаясь понять, с кем вообще имеет дело, решительно делаю шаг вперед:
— Я знаю кто ты, Береза, — высокомерно смотрю на бывшего друга сверху вниз. — Ты клоун и придурок. И здесь тебе делать нечего. Ты, как минимум, не вписываешься в дресс-код.
Егор удивлено вскидывает брови:
— Аверина? — ему хватает пары секунд, чтобы сориентироваться и взять себя в руки. Фыркает: — Тем более, могла бы договориться, чтобы нас пропустили.
— Могла бы, — киваю соглашаясь. — Но не стану. Кыш отсюда, Егор.
— Да ты знаешь, какую я антирекламу этому ресторану сделаю? Да его все десятой дорогой обходить будут! И плевать будут в его сторону!
Скрещиваю руки на груди, любезно разрешая:
— Делай.
— Сделаю! — выплевывает Береза с нескрываемой злостью.
Таким я его ещё не видела. Обычно он всегда старается сохранять лицо. Неужели действительно так хотел сегодня сюда попасть?
Незачем портить торжественную атмосферу, и я цежу негромко, чтобы не привлекать к нашему разговору лишнего внимания гостей:
— Делай, только проваливай, котик-антрекотик.
И разворачиваюсь, чтобы уйти, не вслушиваясь, что он там недовольно шипит вслед.
— Милана, а что, если и правда сделает? — обеспокоено останавливает управляющий. — Может проще было впустить их от греха подальше? Или это ваши личные счеты?
Замираю напротив него:
— Не проще, Алексей. И не личные счеты. Во-первых, черный пиар — тоже пиар и я умею с ним работать. А во-вторых, если Береза распространит ложную информацию о «Талассе», я сделаю так, чтобы он ответил за это по закону.
Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как приведенная Егором толпа спускается по ступенькам и уходит. Не испытываю никаких угрызений совести. Он заслужил. И, что бы Береза ни сделал, я уверена, что сумею с ним разобраться.
Успокаиваю Алексея и возвращаюсь в светлый зал ресторана. У длинных фуршетных столиков толпятся гости, сбившиеся в небольшие группы по интересам, официанты разносят шампанское. Внутри скребется ощущение дежавю от того, как сегодняшний вечер напоминает тот, когда мы подрались с Зориной. Но помимо того, что Анька мне больше не враг, есть еще одно существенное отличие. Тогда я всеми силами старалась избегать Марка, а сейчас не могу найти себе места в ожидании момента, когда он, наконец, появится.
Заметив у одного из столиков Дубинину, иду к ней. Осторожно лавирую между гостей и официантов. Лерка видит меня и счастливо улыбается. Отходит от своих коллег из «Азиатско-Тихоокеанского Альянса», чтоб меня поприветствовать:
— Рада тебя видеть, Лана. Какая ты красивая! Хорошо, что я успела встретить тебя до начала мероприятия. Есть разговор.
Здороваюсь, возвращаю комплимент, обнимаю ее в ответ и позволяю отвести себя в сторону. Обещанный разговор интригует, а Лерка вся светится, будто собирается сообщить какой-то секрет. Предполагаю, что снова будет рассказывать об Алексе, о котором прожужжала мне все уши по телефону, но подруга не оправдывает ожиданий:
— Лана, у меня есть для тебя предложение, от которого невозможно отказаться, — воодушевленно выдыхает она, заставляя удивленно округлить глаза. — Такое раз в жизни предлагают, честно говоря, и я так за тебя рада!
Смотрю на позолоченную закатом морскую гладь между силуэтами домов и яркие розово-сиреневые краски неба. Сейчас мы стоим на том самом месте, где Сахаров читал мне свои дурацкие стихи, предлагая стать его музой, что бы это ни значило. И то, что предлагает мне Лерка, тоже до сих пор не понятно. Слишком уж спутанно она выражается.
— О чем ты, Лер?