— В относительном. Просто иногда всего одна неприятная встреча способна испортить настроение.
От шампанского становится немного легче. Только тогда я обращаю внимание на то, что из колонок играет софт-джаз, и немного расслабляюсь.
В конце концов, не всё так плохо. И план по завоеванию Сахарова реализуется так, как требуется. Подумаешь, Анька несет про меня обычную ересь. Но это же Ациферова, чего еще от нее ожидать? Было бы странно, если бы она проявляла дружелюбие, а так — ее поведение более чем последовательно и правильно.
— Из-за Зориной что ли? — без труда разгадывает причину моего плохого настроения Сергей и усмехается. — Ей с тобой не сравниться, Мила, ты гораздо красивее.
Но я слишком хорошо осведомлена о причинах его подобострастного заискивания. Предупреждаю:
— Если снова начнешь рассказывать про свои дурацкие идеи, я выцарапаю тебе глаза, Сергей.
— Не начну, ты ведь все равно не желаешь меня слушать. А зря. Давно могла бы завязать с блогерством, ни от кого не зависеть, уехать отсюда туда, куда захочется и жить в свое удовольствие.
Фыркаю, отпивая из бокала новый глоток:
— Ага, только растоптать собственное самоуважение и зависеть при этом от тебя? Такая себе перспектива. Если я когда-нибудь опущусь до того, что захочу сниматься в откровенных видео, я смогу сделать это без твоей помощи, Жаров.
Его моя реакция ничуть не трогает. Покачивая рукой в такт музыке, словно дирижер, он пожимает плечами:
— Смочь — сможешь, Милана, но, если захочешь быстро и много на этом заработать — без меня тебе не обойтись. Может потанцуем?
Оглядываю зал, где некоторые гости, разбившись на пары, покачиваются в такт медленной и мягкой музыке. Вообще-то я с удовольствием уехала бы домой, поскольку вряд ли сумею завлечь Сахарова в приватную беседу еще раз. Но покинуть «Талассу» сейчас — признать поражение перед Зориной. Капитулировать. Отступить без боя. Я так не могу.
— Только если пообещаешь избавить меня от обсуждения своих дурацких стартапов, — соглашаюсь я устало, чувствуя, что успела опьянеть от шампанского. Собственное тело кажется непривычно тяжелым, а мышцы слушаются с трудом.
Сергей берет меня за руку и ведет к танцующим. К нему я привыкла и его прикосновения воспринимаю без опасения. Жаров не вызывает страха. Несмотря на то, что он авантюрист и раздолбай, характер у него мягкий и добродушный. Он никогда ничего не сделает против моей воли.
— Не идеи, а вполне рабочие схемы, — с притворным возмущением смеется он, но, когда я стреляю в него угрожающим взглядом, добавляет: — Всё, всё, ладно, Мил, больше не буду.
А ведь действительно, я раньше не задавалась вопросом о том, чем Жаров зарабатывает на жизнь. При том, что деньги на очередные азартные выходки у него находились всегда. Очевидно, с кем-то он эти свои «рабочие схемы» уже реализовал, однако, я не была уверена, что желаю знать подробности.
Во время танцев мой взгляд блуждает по кружащимся парам гостей, выхватив среди них Лерку, положившую голову на плечо Сахарова. Несмотря на то, что расстояние между ними гораздо ближе, чем необходимо для танца и больше напоминает объятия, взгляд Никиты печальный и отрешенный.
Следующими вижу Марка и Зорину. Они же, наоборот, держатся отстраненно, опровергая мои догадки о том, что между ними существуют какие-нибудь близкие отношения. Анька беспрестанно что-то рассказывает Нестерову, а тот молча слушает, вставляя изредка короткие серьезные комментарии.
Мне же становится легко и спокойно. Вероятно, это результат опьянения, но меня он устраивает. Тревога и волнение уходят прочь и мне просто хорошо. Даже присутствие Жарова рядом не напрягает.
Когда музыка стихает, а ведущий торжества делает какое-то объявление в микрофон, мы с Сергеем возвращаемся к фуршетным столикам, где я отпускаю его локоть и беру новый бокал, чтобы чем-то занять руки. Но едва успеваю отпить из него глоток, как чувствую внезапное натяжение ткани подола платья, а в следующий миг тонкий атлас рвется со слышимым треском.
Резко оборачиваюсь и вижу позади Зорину с демонстративно-извиняющимся выражением лица. Это каблук ее туфель так удачно зацепился за край подола моего платья, чтобы оборвать его почти на половину, распоров по ровному шву.
— Извиняюсь, — театрально разводит руками Анька, но я вижу в ее глазах искорки саркастического самодовольства. — Мне так жаль.
Как это на нее похоже. Дождавшись момента, отомстить вот так, подло и исподтишка.
«Ни хрена ей не жаль, Милашечка, — доверительно шепчет мне на ухо чертенок, но я и без него это знаю. — Давай всё-таки ей вмажем, а?»