— Но ты ведь могла выбрать какое-нибудь другое направление? Рассказывать не о городе, который отчего-то недолюбливаешь, а о чем-то более близком?
— Тоже случайность. Я начинала как бьюти-блогер, но однажды красиво преподнесла в соцсетях информацию об открытии крупного спа-центра, возведенного «Архитеком», потом о строительстве элитного жилого комплекса на Снеговой Пади по их же просьбе. Это привело в оба проекта инвесторов и сарафанное радио иногда приносит мне рекламу именно в этой области. Оказалось, что она гораздо прибыльней бьюти-сферы.
Карандаш Нестерова, порхающий над листом, на мгновение замирает, но вскоре продолжает свое незамысловатое движение, а сам он бесцветным тоном констатирует:
— Интересный контингент подписан на твои соцсети, если подобная реклама работает. Я привык искать инвесторов иными способами и в иных местах.
— Это Антон подметил, — с улыбкой отзываюсь я, не упуская возможности похвалить брата. — Он внимателен к мелочам и иногда умеет использовать в собственных целях что-то, что иные считают несущественным.
— У тебя с ним, видимо, очень хорошие отношения, — поднимает глаза от бумаги Нестеров и смотрит на меня оценивающе, словно следит за реакцией, а когда я киваю, подтверждая его слова, добавляет: — Однако мы с Антоном Авериным вращаемся в одной сфере не первый год и мое мнение о нем противоположное. Он слывет разгильдяем и лентяем. И, судя по всему, является основной причиной того, почему дела «Архитека» так плохи.
С чего он вообще это взял? Все у «Архитека» в порядке. Как и у Тоши. Злость вспыхивает внутри мгновенно, словно спичка, которой чиркнули о ленту из красного фосфора. Она заставляет нахмурить брови, сжать кулаки и вспылить:
— Твое мнение означает лишь то, что ты совсем его не знаешь. И рассуждаешь в первую очередь как завистливый конкурент.
— А во вторую? — хмыкает Нестеров, показывая, что мой выпад не произвел на него никакого впечатления.
— Как сплетник, который интересуется тем, что не имеет к нему никакого отношения.
Он отзывается с усмешкой, не затронувшей глаз:
— Ты права в единственном — мы с Авериным конкуренты. И моя работа обязывает меня знать о конкурентах гораздо больше информации, чем хотелось бы.
Недовольно скрещиваю руки на груди и фыркаю, делая вывод:
— Значит я права и насчет сплетника.
— Вы с братом одинаково заносчивы. Даже странно, что я не заметил твоего сходства с Антоном, едва тебя встретил. Вы оба привыкли объяснять всё вокруг завистью других, хотя завидовать на самом деле нечему. Разве что необоснованному самомнению размером с телевышку.
— Кто бы говорил, — хмыкаю я, специально высокомерно задирая вверх подбородок. — Твоя надменность и желание судить других ничуть не меньше, Нестеров.
Замечаю вдруг, что стало очень тихо и голоса Сахарова и Дубининой из их палатки больше не слышны. Затихли кузнечики в траве. Лишь шумит прибой и негромко шуршит грифель карандаша, которым Марк продолжает водить по бумаге.
— Значит, ты признаешь, что у нас больше общего, чем ты думала, милая? — усмехается Нестеров.
Он закрепляет карандаш под зажимом, захлопывает папку-планшетку и устремляет взгляд на меня.
— Нет у нас ничего общего, — злюсь я, но не столько потому, что Нестеров смеет проводить между нами какие-то параллели, а скорее, из-за того, что в этот момент осознаю: Сахаров не придет. Что этот романтически настроенный гад предпочел уснуть рядом с невестой, плюнув на все свои обещания. — Вообще никаких точек соприкосновения. И раз уж и я, по-твоему, так плоха, не могу понять, зачем ты интересуешься моей жизнью и вообще снизошел до общения. Чего ты хочешь, Нестеров?
Вскакиваю с коврика, понимая, что не желаю больше оставаться в его обществе, даже если Ник соизволит прийти, как обещал. Прав был чертенок, Марк — абьюзер и манипулятор, и играть в его игры я не собираюсь.
— Тебя, — хрипло и низко усмехается Нестеров, не сводя с меня ленивого оценивающего взгляда.
А я замираю на мгновение, словно загнанный в угол зверь и сердце начинает колотиться в груди, словно сумасшедшее. Кровь застывает в жилах.
«Я предупреждал, — испуганно шепчет чертенок с плеча, и добавляет, прежде чем снова исчезнуть: — Он как ты, привык получать то, что хочет. Надо было бежать, пока была возможность».
Еще один любитель проводить между нами параллели, будь он неладен. Злость пересиливает страх:
— Пошел ты, Нестеров. Хотеть не вредно, — выплевываю я, даже не глядя в его сторону.
Ухожу в палатку, продолжая кипеть от злости. Достаю из сумки в тамбуре футболку и шорты, чтобы переодеться для сна и только тогда замечаю, что один из замков моего саквояжа разошелся. Именно тот, в который я так беспечно положила бутылек с лекарством. И сейчас его там, разумеется нет.