Черт, Нестеров, только не поворачивайся.
Чертенок, появившийся на моем плече после этой мысли, нервно хихикает и стыдливо прикрывает глаза ладошками. Прекрасно знаю, что он подглядывает, хотя комментировать происходящее не спешит.
Схватив зарядку и пауэрбанк, выскакиваю из тамбура палатки так, словно за мной гонится неведомый монстр, ощущая как лицо заливает румянец.
«Милашечка, неужто ты смутилась? — продолжает смеяться чертенок. — Право слово, как будто в первый раз мужика голого увидела! Маркуша, конечно, хорош, не стану спорить, даже я обзавидовался, но такой реакции я от тебя не ожидал!»
А я и сама не ожидала. Сердце всё еще норовит выскочить из груди. Дыхание шумное и учащенное. Закусываю изнутри щеку до боли, пытаясь справиться с непрошенными эмоциями.
Зависшее над линией горизонта солнце начинает медленно окрашивать небо в бледно-розовые тона. Температура снижается. Приближается вечер, и кузнечики в траве стрекочут громче и пронзительней.
Не зная, куда себя деть, подхожу к Сахарову, усевшемуся на берегу чистить ракушки для нашего ужина, и изображаю искреннюю заинтересованность им самим и его нехитрым занятием.
— Смотри, — довольный проявленным вниманием, объясняет Ник. — Если подцепить ножом вот здесь и обрезать мышцу, створка уже не сможет закрыться и можно спокойно вытаскивать внутренности. Достаем всё, кроме мышцы, мантии и икры.
— А я думала, что съедобна только мышца, — признаюсь я.
— Не только. Запеченные на огне икра и мантия тоже хороши на вкус. А ещё на краях мантии у гребешка расположено почти сто глаз, — хвастается кругозором Дубинина.
Ее речь и в детстве часто изобиловала интересными фактами, цитатами, данными исследований. Лера всегда была ботаником. Но, признаю, ботаником, с которым никогда не соскучишься.
Вскоре Нестеров выходит из палатки и сразу принимается разводить огонь в костре. Хорошо, что он не подходит к нам, потому что столкнуться с ним сейчас я не готова. В ходе беседы о пользе и вкусовых качествах морских деликатесов мне удается немного прийти в себя и если не стереть образ обнаженного мужчины из своей головы, то хотя бы сделать его менее ярким.
Лерка тщательно вымывает чищеный гребешок в воде и просит меня помочь ей отнести его в лагерь, откуда уже пахнет дымом, а над кострищем змеятся яркие огненные языки.
Стараясь не смотреть на Марка, привычно устроившегося с папкой-планшеткой на одном из туристических ковриков, я вместе с Дубининой раскладываю половинки плоских раковин на металлической решетке.
Мы вытаскиваем из сумки-холодильника сливочное масло, раскладывая в каждую ракушку по маленькому кусочку, а сверху посыпаем заранее приготовленным тертым пармезаном.
Запекаясь на огне, молюски источают такой умопомрачительный аромат, что отходить от костра не хочется, и я наблюдаю за тем, как тают кусочки масла и пузырится сыр, плавясь от высокой температуры.
Лера снова приносит шампанское, которое Ник разливает по высоким бокалам, однако пьет она сегодня в одиночестве. Несмотря на то, что прохладное игристое вино выглядит крайне соблазнительно, я предусмотрительно отказываюсь от алкоголя. Сахаров и, почему-то Нестеров тоже, следуют моему примеру.
В любом случае, мое сегодняшнее свидание не сорвется, что бы Марк об этом ни думал. Я до сих пор не знаю, верить ли его словам о том, что он не подсыпал Нику снотворное. Разве мог Сахаров уснуть, зная о том, что я его жду? Или я действительно самовлюбленная эгоистка, с самомнением выше сопки Холодильник?
«А даже если и так, то что? — вскидывается чертенок, отчего-то задетый этими мыслями. — Хорошее самомнение — это не так уж плохо, Милашечка. Без него сейчас не проживешь. Иначе и оглянуться не успеешь, как такие как Маркуша, первыми станут вытирать об тебя ноги».
Разве? Тогда почему Нестеров так рьяно защищает Леру, а меня считает олицетворением Мегеры?
Чертенок успокаивающе гладит меня по левому плечу:
«Прекрати сомневаться. Плевать, что он думает. Ты — совершенство, а его мнение тебя волновать не должно».
Тогда почему волнует?
Ответа на этот вопрос мой невидимый собеседник не знает, а если и знает, предпочитает оставить его при себе.
Мидии еще варятся в небольшом котелке на углях, а гребешок готов и мы, обжигая пальцы, осторожно подцепляем нежную, покрытую коричневатой корочкой расплавившегося сыра, мякоть. Макаем в горячее масло кусочки лепешек. То ли мы слишком проголодались, то ли на природе вкусным кажется всё, то ли благодаря поварскому таланту Дубининой, мне кажется, что я никогда не ела ничего вкуснее.