Но вместо поцелуя Марк на мгновение зажмуривается и дергает головой, словно сбрасывая наваждение. А когда открывает глаза — в них снова арктический холод.
И мне хочется расплакаться навзрыд будто тот невидимый тупой нож, что уже торчал в груди, теперь вбит туда по самую рукоятку.
— Я не решала иначе, — выдыхаю, с трудом сдерживая слезы. — Не собиралась целовать Сахарова. Но ты не желаешь ни слушать меня, ни верить, ни дать шанс всё исправить!
— Предпочитаю верить собственным глазам, — глухо произносит Марк в ответ. — И я не стал бы тем, кто я есть, если бы раздавал шансы направо и налево. Правило о том, что предавший единожды предаст дважды еще никогда меня не подводило.
Обвинение в предательстве ощущается, как удар под дых. Сейчас мне, как никогда нужен тот Марк, в которого я влюбилась: улыбающийся, заботливый и нежный, с взъерошенными от соли волосами и веселыми искорками в темно-зеленых глазах. До боли хочется прижаться к нему, расплакаться и попросить о помощи, потому что он был способен решить все мои проблемы щелчком пальцев. А теперь тот Марк где-то внутри этого надменного и гордого Нестерова, а сквозь слой высокомерия и злости до него никак не достучаться.
Понимаю вдруг, что то, что было между нами, закончилось не вчера, а сегодня. Только что. Когда он ясно дал понять, что я ничего не исправлю. Всё же сдавленно отвечаю:
— Я не предавала тебя, что бы ты сам об этом ни возомнил. Ты был прав, я запуталась и запутала всех. Но не предавала, — видя, с какой ледяной снисходительностью он смотрит на меня, сдаюсь. Добавляю безжизненно: — Впрочем, считай, как хочешь.
Мою капитуляцию Нестеров принимает, удивленно подняв брови. Словно планировал услышать что-то другое. Отпускает мои плечи. Отступает на шаг.
И я даже благодарна, когда он, помолчав мгновение, словно что-то обдумав, меняет тему, возвращаясь к насущным проблемам:
— Хорошо. Вопреки мнению и желанию твоего брата, скандал мне не нужен. Это негативно скажется на репутации обеих организаций и моей собственной. Уговори его согласиться на мои условия и это пойдет всем на пользу.
— Что, даже уголовного дела не будет? — недоверчиво хмыкаю я.
— У меня нет цели его посадить. К тому же, такие дела могут быть возбуждены только по заявлению потерпевшего. А пока об аудиторском заключении знаем только я, Лаура и вы с братом, подать такое заявление некому. Поэтому да, если Антон вместо того, чтобы вставлять мне палки в колеса, поможет исправить всё, что наворотил — эта информация не утечет дальше нашего узкого круга.
Тяжело вздыхаю. Абстрагируясь от общей дерьмовости моего положения, я согласна с Марком. Но как я должна убеждать брата, который со стопроцентной долей вероятности воспримет всё, что хоть как-то связано с Нестеровым в штыки?
— Ты же сам видел, как предвзято по отношению к тебе он настроен? — закусываю губу, пытаясь мысленно подобрать какие-нибудь доводы для того, чтобы донести его просьбу до Тоши.
Еще и Марк, не удержавшись, ехидничает:
— Неужто твой брат — единственный, кем ты не научилась манипулировать?
«Нет. Единственный, кем я не научилась манипулировать — это ты», — думаю я. Но вслух об этом не говорю. Вместо этого обещаю со вздохом:
— Сделаю, что смогу.
— Большего мне и не требуется, — негромко отзывается Марк.
Раз уж он позвал меня именно для того, делать в кабинете мне больше нечего. Иду на выход, до боли закусив нижнюю губу, чтобы сдержать душащие слезы от осознания, что вот теперь всё, точно конец.
Мне больше нечем его зацепить. Нечем удивить. Нестеров словно видит меня насквозь и то, что он видит, ему не нравится. И, самое ужасное, что мне самой роль паразитирующей на брате иждивенки тоже отвратительна. В шестнадцать лет это было нормой, но потом я просто привыкла так жить и не задумывалась над тем, что за десять лет стоило что-то изменить. Или время, чтобы сделать это пришло именно сейчас?
Останавливаюсь от внезапно вспыхнувшей в голове идеи. Спрашиваю, резко обернувшись:
— Сколько Антон должен?
— Зачем тебе это? — вскинув брови интересуется Нестеров.
— Хочу вернуть его долг.
Понимаю внезапно, что вот он — шанс всё исправить. Изменить всё и измениться самой. Или хотя бы оставить повод для того, чтобы встретиться с Нестеровым снова. Зацепить его. Чтобы сегодняшний день не был точкой в наших коротких, но ярких отношениях. Слишком уж некрасивой она выходит.