Синь Юэ поражённо улыбается — госпожа Шень в глазах юноши — самое большое открытие в его жизни, самое неожиданное, самое прекрасное. Он вслушивается в её тихий, но всё равно несколько не сдержанный смех, и тоже смеётся.
— Знаете, мой муж не понимает, что такое мера или рамки. Он только и кричит «ещё!», «больше!», «почему так мало?!» слугам. Мне их жаль, они бегают так… быстро-быстро, мечутся туда-сюда, а угодить ему всё-таки не могут. Скажите, господин Синь, как много Вам нужно?
— Немного.
— Мне тоже немного. Я считаю себя довольно неприхотливой. Много — это плохо, это развращает. Моему второму мужу для счастья хватало только того, чтобы я его любила, а мне — чтобы он любил меня. Мы жили душа в душу. Как далеко ушли те времена, — Сяо Ми грустно вздыхает.
— Если бы Вы меня любили, мне бы тоже всего хватило, госпожа Шень.
Синь Юэ говорит так, словно потратил всю жизнь, рассуждая над этой мыслью, и сейчас он совершенно точно знает, что его слова — неоспоримая правда. Девушка ничего на это не отвечает.
— Я опустила руки в воду, потому что мне жарко. Вам не жарко господин Синь? Мне кажется, Вы тоже немного опьянели от духоты.
Синь Юэ закатывает рукава и опускает руки в бочку. Они становятся не видны под отражением луны. В прохладной неизвестности он находит маленькие руки Сяо Ми и накрывает их своими, в то время как его лицо неловко, но уверенно краснеет. Он сжимает ледяные пальцы под водой и улыбается вопросительно глядящей девушке.
— Я в порядке, госпожа Шень. Но даже если Вам жарко, я должен проследить, чтобы ваши руки не замёрзли. Иначе… люди, которым Вы дороги, могут забеспокоиться о вашем здоровье.
— Людям, которым я дорога, сначала нужно узнать, что я совершила этот акт покушения на своё здоровье, — смеётся Сяо Ми и щекочет ладони Юэ острыми ногтями, — моя мама говорит: «Незнающий спит спокойно, а молчаливый — довольно». Так что если Вы, господин Синь, будете смиренно молчать, то мы обойдёмся без кровопролития, ха-ха!
— Госпожа Шень, ради Вас я готов отрезать себе язык…
— Не стоит, — Сяо Ми опускает взгляд на воду и нарочито заумно добавляет, — ваши руки слишком замёрзли, они плохо Вас слушаются. Если Вы соберётесь отрезать себе язык, Вы можете случайно поранить своё прекрасное лицо, — девушка огорчённо вздыхает, представляя эту картину, — это весьма и весьма опечалит меня.
— Тогда, госпожа Шень, Вам придётся поверить мне на слово, — улыбается парень и наклоняется ближе, — но по-прежнему остаётся ещё одна проблема — я тоже человек, которому Вы небезразличны. Как же Вы убедите меня не беспокоиться?
Сяо Ми с загадочным и спокойным видом гладит руки парня:
— Господин Синь Юэ, я Вас уговорю.
Глава 9
— Я же говорила, что у моего мужа, нынешнего мужа, нет чувства меры. Прошёл всего день со званого вечера в доме Фэн, как он отправился гулять к господину Мэну. Как же всё-таки хорошо, что у него нет чувства меры.
В покоях госпожи Фэн почти кромешная тьма. Лишь в дальнем углу, на низеньком столике, где стоят вкусно пахнущие деревянные сундучки с украшениями, горят две маленькие свечки, и через открытое окно проникает тусклый лунный свет. Луна такая же, как и в момент первой встречи Шень Сяо Ми и Синь Юэ, разве что чуть-чуть пошла на убыль.
Бледная кожа хозяйки комнаты словно сияет в темноте. Белые плечи и ноги чуть-чуть выглядывают из-под покрывал и соприкасаются с таким же оголённым телом парня.
Их длинные, распущенные, чёрные волосы спутались между подушек и теперь щекочут кожу владельцам.
Синь Юэ не может и не хочет подавить улыбку, смотря на завораживающее лицо Сяо Ми. В его мыслях штиль, а в сердце ураган. В жизни ему приходилось совершать необдуманные поступки, спонтанные. На эти поступки, как правило, его толкало порывистое и отчаянное сердце. Он был слишком молод, и огонь внутри него был чересчур опасным и горячим. Синь Юэ умел планировать и делал это хорошо, умел анализировать, действовать по ситуации, исходя из правил, норм и логики. Но то, на что подначивают его чувства, порой на что-то безумное, порой на что-то рискованное и неизвестное, он любит больше всего. Как ни странно, самые спонтанные решения парня зачастую оказываются самыми удачными и важными в его жизни. Это невероятное восхищение и влечение, которое он испытал, впервые увидев молодую хозяйку дома Фэн, потрясло и оживило душу, зачахшую на скучной государственной службе. Вся его сущность потянулась к Шень Сяо Ми, не только потому что было сражено красотой Шень, но и потому что ощутило в ней нечто загадочное, нечто уникальное, нечто, что изменило бы уклад жизни Синь Юэ, и не важно в какую сторону — хорошую ли, плохую ли — важно, что огонь внутри молодого человека, наконец, нашёл бы того, для кого ему стоит гореть и кому стоит себя отдать.
Парень не понимал, что двигало Шень, когда она медленно и осторожно, но шла к нему навстречу. Он сомневался, что госпожа Шень способна влюбиться с первого взгляда. Она слишком… слишком… это явно не в её духе. Может быть, она тоже что-то искала и это что-то нашла в Синь Юэ — открытом и доверчивом.
— Расскажи мне о чём-нибудь из своего прошлого. Скучно так лежать, — шепчет девушка.
Синь Юэ закидывает руку за голову и хмыкает.
— Что, например?
— Что угодно, но только интересное, — Синь Юэ не отводит взгляда от потолка, чем задевает девушку. — Неужели так сложно вспомнить что-то? — на лице Сяо Ми читается наигранная обида. — Когда ты попросил меня говорить, я не мучала тебя молчанием, — задумчивость мелькает на прекрасном лице и через секунду сменяется вопросом, — а зачем ты попросил меня об этом?
Синь Юэ пристально смотрит на госпожу Шень и отвечает:
— Я хотел послушать твой голос.
— Он тебе нравится?
— Он интересен.
— …
— В детстве я занимался музыкой, — Синь Юэ делает паузу, прислушиваясь к витающему в воздухе удивлению и непониманию, — я далеко не всегда был помощником младшего чиновника, если ты об этом, — со смехом отвечает парень на не заданный, но явно напрашивающийся вопрос. — Когда-то, когда я был помладше и когда уважение к словам отца пересиливало желание куда-нибудь влезть, я был примерным молодым музыкантом при Его Императорском Величестве. Долго объяснять, почему я захотел отдалиться от дворца и занять такую низкую должность, когда мог бы получать жалование в разы больше настоящего, но если вкратце — мне было скучно, — Синь Юэ бросает на Сяо Ми виноватый взгляд, какой бывает у человека, который извиняется за свою врождённую глупость, но ни о чём не жалеет. — Знаешь, на самом деле «скучно» — это слово, которым я объясняю всё самое безумное, что я делал в жизни. Так вот в «скучные годы» я занимался игрой на музыкальных инструментах: жуань, пипа, цинь, сяо, дицзы. Как только мне надоедало играть на одном, я начинал изучать владение новым. Иногда я пел, обычно на торжественных церемониях вместе с ещё примерно десятком других певцов. Многие из них были мастерами своего дела. Они были способны брать самые разные ноты, разной высоты, владели искусством изменения голоса, горлового пения и пения в нос — мне такое давалось с трудом, если честно, и моё горло часто болело после таких церемоний. По возможности я отсиживался за инструментом, при самом удачном раскладе событий я бренчал на цине или дудел в дицзы, никто меня не трогал, и все были счастливы. Но привычка вслушиваться в голоса людей у меня осталась до сих пор, что меня нисколько не тяготит, наоборот, о человеке можно сказать многое по голосу. Я слышал много. Твой голос довольно уникален, я редко слышал, чтобы люди говорили так, как ты, поэтому… мне захотелось послушать подольше… чтобы узнать тебя…
Синь Юэ обнимает крепко, собирая пальцами одежду, и шумно дышит. Сяо Ми одной рукой расплетает чужие волосы, другой — растирает бок, которым парень ударился о раму, когда преступно поздно преступно лез в окно в преступно который раз замужней девушки. В голове молодого господина ни одной связанной мысли.