Обращаясь к вопросу автоматического движения, мы сталкиваемся с проблемой времени, которую нельзя обойти молчанием. Поэтому здесь будет уместно рассмотреть гносеологические определения понятия времени, оказавшие влияние на технику, а затем разобраться в том, какую роль сыграли различные методы измерения времени.
9
Для начала следует отметить, что картезианский дуализм породил непреодолимую пропасть между духом и телом и устранил старую систему influxus physici,{12} которая как связующее звено восстанавливала их единство. Вопрос о взаимодействии между res cogitans{13} и res extensa{14} у человека Декарт решал с помощью положения о непосредственном божественном вмешательстве, которое вызывает телесное движение, соответствующее духовному. Бог дает также душе представление о телесных вещах. По Декарту, commercium animi et corporis{15} невозможно без божественного вмешательства. Поскольку человеческое тело, наряду с животными, является искусственной машиной и часовым механизмом, у него гигантски увеличивается число и объем автоматических движений. Другому роду движений — духовным процессам — Декарт приписывает тот же механический характер, а в качестве посредника между духом и телом (способом, который не уточняется) выступает Бог. Такого Бога, действующего путем непосредственного вмешательства, нельзя назвать иначе как Великим Часовщиком. Ведь он искусственно регулирует свое творение, чтобы обеспечить правильный ход вещей. Ученик Декарта, основатель окказионализма Гейлинкс доказал, что это регулирование не может происходить без прямых окказиональных вмешательств. Согласно его учению, Бог неисповедимым путем достигает взаимного соответствия телесных и физических процессов, так что человек оказывается у него пассивным и беспомощным зрителем тех процессов, которые происходят с ним по воле Божией.
Самый факт увеличения числа автоматических движений содержит в себе нечто динамическое. И мощное воздействие, оказанное картезианством на последующее развитие человеческой мысли, состоит прежде всего в пробуждении к новой жизни спавшей доселе динамики, с которой Декарт снял путы, наложенные номиналистами. Динамика как наука о силах и вызванных ими движениях становится с тех пор энергично разрабатываемой частью механики, так как она сделалась доступной для такой разработки. Ответ на вопрос о том, какое отношение к этим процессам имеет Декарт, заключен в особенностях его учения, в котором огромное место отводится неживому. Ибо res extensa означает неживую субстанцию; она поддается законченному описанию и определению, то есть механическому объяснению. И поскольку эта субстанция неживая, ею можно безбоязненно манипулировать, не обращая внимания на возможное сопротивление, которое исходит от безжизненного и неодушевленного материала. Зато rex cogitans должна претендовать на господствующую и ведущую роль во всем мировом процессе и выступать с этой претензией резко, безоговорочно, не считаясь ни с какими возражениями. Предпосылки для этого заложены в философии Декарта. Простирающаяся повсюду неживая природа — природа, превращенная в автомат, — сама напрашивается на такое вмешательство извне. В философии Декарта уже заложен план точных естественных наук — совершенно гигантский по своему охвату, продуктивности и практической полезности. Декарт сам наметил его в общих чертах. Если мы возьмем первое издание его «Discours de la Methode»,{16} вышедшее в 1637 году, то под названием книги увидим следующий подзаголовок: «Pour bien conduire sa raison et chercher la vérité dans les sciences».{17} Более ранняя авторская редакция названия этого труда была однако сформулирована как «Проект универсальной науки, способной поднять нашу природу на высшую ступень совершенства». В философии Декарта уже заложены основы искусственного разграничения духа и тела, органической и неорганической природы, естественных и гуманитарных наук, поскольку все они вытекают из разграничения мыслящей и протяженной субстанции. Таким образом, res cogitans может получать свое воплощение в мыслителе, исследователе, ученом и технике, для которого всегда открыт доступ в недра natura naturata,{18} выступающей под именем res extensa. Здесь перед ним открывается царство открытий и хитроумных изобретений, создаваемых в подражание природным моделям с целью подчинить себе эту природу. Здесь проницательный ум может находить себе пищу, добычу, трофеи, которые на столетия вперед обеспечат его безбедное существование.