С понятием массы мы связываем представления о тяжести, давящем гнете и зависимости. Такое представление оправданно, однако не следует упускать из вида, что на высоком уровне развития массе свойственна быстрая, переменчивая подвижность, а главное, механический автоматизм, который особенно наглядно наблюдается в крупных городах. Все возрастающая зависимость массы от рациональной организации, которая административно и экономически управляет всеми ее функциями, также находит свое отражение в движении массы. Так механическое движение транспорта, которое контролируется Техником, вынуждает человека приспосабливаться к автоматизму механических правил дорожного движения. Эти правила движения предоставляют одинаково мало свободы и произвольного выбора как транспорту, так и простому пешеходу. Если вместо неподвижной дорожной полосы вообразить механически движущуюся ленту, на которой передвигаются люди, то мы получим более ясное представление об этом процессе. Однако эскалатор, электрический лифт и вообще любое автоматическое транспортное средство, с помощью которого передвигаются люди, тоже позволяет составить ясное понятие о сути дела. Понаблюдав за прохожими на более или менее оживленной улице, мы тотчас же заметим проявление механического начала, которое управляет их движениями, — оно чувствуется в походке, осанке людей и позволяет разглядеть, насколько машинальной стала их жизнь.
Из многообразия средств передвижения можно также сделать вывод о том, что человек приобрел свойство перемещаться, причем с совершенно неожиданной скоростью. Самым наглядным подтверждением этого факта служит развитие дорожного движения и транспортных средств. Значительность же этого процесса проявляется во всех областях. Говоря, что человек стал перемещаемым, мы подчеркиваем тем самым пассивность этого свойства, его зависимость, в противоположность тому движению, для которого характерна активность и инициатива. Этот процесс можно сформулировать так: скорость перемещения человека возрастает в той же степени, в какой техника приближается к своему совершенству. Без этого свойства был бы невозможен технический прогресс.
Человек стал мобилен, более мобилен, чем когда бы то ни было. Эта мобильность — признак дальнейшего развития массовости, составляющей единое целое с техническим прогрессом. Ведь один из признаков техники — освобождение человека от всех связей, не имеющих рационального характера, и подчинение его рациональным отношениям. Возрастающая мобильность человека связана с развитием организации и аппаратуры, поскольку в этих условиях повышается его пассивная подвижность. В равной степени возрастает и духовная податливость, то есть подверженность идеологическим воздействиям.
Восприимчивость целых слоев населения к идеологическим влияниям и вытекающая из этого свойства власть идеологов являются особенностями массы. Идеология представляет собой обобщенную, вульгаризированную форму веры и знания, и как таковой ей в меру ее действенности присуще свойство перемещаемости. Для достижения своих целей Техник вообще не нуждается в идеологии, поскольку он владеет инструментами власти, позволяющими ему обходиться без нее. Но именно по той причине, что Техник не занимается ничем, что выходило бы за пределы его сферы, претендуя в то же время на универсальную власть, идеология охотно заключает союз с техникой, как бы заполняя собой пустующие ниши. В союзе с техникой идеология заимствует у нее громадные силы и направляет весь запас энергии, накопленный благодаря организации и аппаратуре, на достижение одной определенной цели. Ее союз с техникой не случаен. Ведь знания Техника так же перемещаемы, как машины, установленные на медных рудниках Катанги или на золотых копях Бразилии. Это знание так же не привязано к личности, как не привязан к ней функциональный труд рабочего. Оно может быть не только приобретено своим трудом, но также похищено, украдено, выведано шпионами, его можно переправить в любую точку земного шара, причем в отличие от вина или чая оно нисколько не пострадает от перевозки, ибо оно внекачественно, это знание не обладает градациями достоинства.[16]
16
Примечательно, с какой легкостью никак не причастный к технике человек, например представитель какого-нибудь центрально-африканского племени, едва покинув родную деревню, включается в процесс обслуживая высокоорганизованной техники; почему это происходит, становится понятным, если учесть, что технике свойственны черты внеисторичности и аполитичности. Если бы человеку каменного века вдруг понадобилось обучиться вождению автомобиля, он наверняка быстро справился бы с этой задачей: она не выходит за пределы его возможностей. Ведь для вождения вовсе не нужно понимать устройство механизма. Как показывает опыт, даже шимпанзе можно обучить езде на мотоцикле.