Спортсмена невольно хочется сравнить с аскетом; последний ведь тоже своего рода профессионал, хотя и в другом смысле, чем спортсмен. Тренировка спортсмена требует известного аскетизма; как нам кажется, спорт проникнут своего рода пуританством, спортсмен должен соблюдать строгую гигиену в своих жизненных привычках: его сон, питание, половая жизнь подчиняются правилам, основанным на соображениях целесообразности. Общество спортсменов — это не компания людей, которые балуются силовыми упражнениями от переизбытка жизненной энергии, а, скорее, профессиональный клан, среди членов которого принято беречь свои силы и расходовать их как можно экономнее.
41
Все развлечения, в которых так или иначе участвуют механические приспособления, отличаются некоторой пустотой и отсутствием веселья. В них всегда чувствуется принужденность, которая мешает свободному человеческому движению. Человек, подчиненный технической организации, не весел; веселым он не может быть хотя бы по причине переутомления, по недостатку досуга. Труд тоже стал невеселым. Подтверждением этому служит, в частности, восхваление и прославление труда, в которое вкладывается все больше этического фанатизма. Облик индустриального города с механически передвигающимися потоками людских масс мрачен и безрадостен. Божественные покровители празднеств — Аполлон и Дионис — навсегда покинули его пределы.
Ритм механизмов отличается автоматической безжизненностью и жесткостью. С его вторжением из жизни исчезает вытесненный им метрический характер человеческого движения и его цикличность. Периодичность, лежащая в основе всякого ритма, всякого метрического движения, становится механической, ее упорядоченность подчиняется законами мертвого времени. Праздничный годовой цикл, основанный на циклическом порядке движения, тем больше приходит в упадок, чем больше продвигается техника на пути к своему совершенству. Изменяется характер народных праздников. Признаком народого праздника служит то, что на него отовсюду съезжаются местные крестьяне, — именно крестьяне, которые больше всех хранят приверженность циклической смене времен года, и соблюдают эти праздники. Если мы понаблюдаем, например, за октябрьским праздником в Мюнхене{93} и совершим экскурсию по его площадкам, то сразу же отметим, насколько сильно в устройство праздника проникла техническая организация. Повсюду мы встретим качели, каталки, колеса, вагонетки и аппараты, приводимые в действие механическими двигателями, и механическую музыку, которая сопровождает эту забаву; со всех сторон нас зазывают принять участие в развлечениях, которые носят механический характер. В развлечениях, как и в спорте, прослеживается одна и та же закономерность: чем больше в них механизированности, тем меньше свободной импровизации, спонтанной энергии. Развлечения приобретают все более и более организованный характер, который придает им техническая организация. Создается впечатление, что человек теряет способность самостоятельно веселиться и развлекаться; и это вынуждает выдумывать специальные средства, чтобы помочь ему даже свое свободное время поскорее превратить в автоматически регулируемое. Смысл отдыха сводится теперь к тому, чтобы развеяться и снять напряжение, связанное с механической работой. Поэтому даже в движениях замечаешь какую-то судорожность, спазм, который стараются снять различные школы гимнастики. Если понаблюдать за искусством танца, для которого так важна свобода, и приглядеться к парным танцам, в которых участвуют представители разных полов, то невольно замечаешь, как много в них механического. Танцевальная музыка иногда исполняется автоматами, иногда живыми музыкантами, усвоившими механические ритмы. Радиовещание и кинематограф входят в число гигантских автоматов, которым отводится все более значительная роль в качестве массового развлекательного средства.
Если мы обратимся к кинематографу, то увидим, что человек на экране действует в условиях механического театра, он попадает здесь в ловушку оптического механизма и не может вырваться из плена, поскольку на нем основана самая возможность этого зрелища. Можно сколько угодно совершенствовать кино в смысле усиления иллюзии, можно сделать его объемным или цветным, но все эти усовершенствования носят механический характер и ограничены теми пределами, в которых действует механика. В кино все — движения, голос, музыка, сопровождающая действие, — воспроизводится механическими средствами. В общем впечатлении чрезвычайно важную роль играет иллюзия зрителей. Ведь зритель соглашается принимать мелькающие перед ним на экране тени за настоящих живых людей и верить, что они в самом деле произносят слова, которые он слышит. Зрительскую иллюзию не разрушает ни то, что он видит перед собой не настоящих людей из плоти и крови, ни то, что он вместо живых голосов слышит механические звуки. Иными словами, зрителя раздражает не механический характер зрелища, а только его техническое несовершенство.