Так как же, если вернуться к нашей теме, обстоит дело с техникой? Тождественна ли она совокупности орудий? Она, действительно, не страдает от недостатка орудий, хотя и не в том смысле, в каком употребил это слово в своем определении Аристотель, поскольку он под орудиями не подразумевал машинную технику и аппаратуру. В своем определении он опирается на представление о ремеслах, и орудия у него — это орудия ремесленного труда. Однако это определение применимо и в наше время, поскольку даже самый замечательный автомат невозможно представить себе без работы человеческих рук. Да и что такое техника, как не особая рационализация трудовых процессов, которые раньше производились вручную при помощи орудий? Но где это видано, чтобы рационализация создавала богатство? Разве она представляет собой некий признак богатства? Разве рационализация порождается изобилием — тем изобилием, к которому она стремится как к своей конечной цели, и не является ли она, напротив, испытанным методом, который регулярно находит применение там, где возникает нехватка и нужда? Когда трудящийся человек начинает придумывать, как бы ему рационализировать трудовой процесс? Тогда, когда он хочет уменьшить трудовые затраты, когда он вынужден пойти на такую экономию, когда он видит, что может производить свою продукцию более легким, быстрым и дешевым способом. Но каким же образом из стремления удешевить продукцию может возникнуть богатство? Ответ гласит, что это происходит благодаря повышению производительности труда и увеличению количества производимых благ. Но почему возникает такая необходимость? Потому ли, что все нужное имеется в изобилии, или потому, что обнаружилась нехватка? Если бы этот метод действовал так безошибочно и давал такой надежный результат, разве не должны были бы мы, потомки многих и многих трудившихся до нас поколений, буквально купаться в богатстве? Если бы мы могли разбогатеть благодаря рационализации трудовых процессов, увеличению производства, росту производительности, то давно бы уже стали богатыми, так как количество выполняемой нами механической и ручной работы неуклонно растет. В таком случае признаки богатства были бы повсеместно заметны. Однако ничего подобного не происходит. И совершенно ясно, что все разговоры о рационализации производства остаются пустой болтовней, если не учитывать растущее потребление, которое и является главной пружиной всего этого процесса. В экономике никто не начинает что бы то ни было производить, пока у него не возникает предположение, что в этом существует потребность. Однажды приняв решение, производитель сам несет ответственность за последствия своего начинания. Тот факт, что технический прогресс служит обогащению тонкого и не слишком симпатичного слоя промышленников, предпринимателей, изобретателей и функционеров, еще не позволяет сделать вывод, что он порождает богатство. Было бы глубоко ошибочно предположить, будто техника создана людьми особенного, царственного склада, или приписывать ученым, исследователям, изобретателям альтруистическую щедрость. Они этим не отличаются, их знания не имеют никакого отношения к богатству. Впрочем, и с наукой не все еще ясно; предстоит разобраться, не является ли сложившаяся система дисциплин лишь отражением все возрастающего разделения труда, то есть установить, какую роль в этом играет процесс рационализации.
Увеличение производства и повышение производительности труда не может создавать богатства, так как они вызваны нуждой и появились как средство для удовлетворения повышенного спроса. Каждый акт рационализации совершается как ответ на какие-то нужды. Причина становления и развития сложной структуры технической аппаратуры лежит не только в стремлении техники усовершенствовать свое господство, но также и в переживаемых трудностях. Поэтому в условиях нашей техники для человека характерно состояние пауперизма. Никакие усилия техники не могут его преодолеть; пауперизм — явление, изначально присущее технике, он всегда сопровождал ее развитие и будет сопровождать его до конца. Пауперизм обручен с веком технического прогресса и всюду следует за ним в лице пролетариата, человека без кола без двора, который не владеет ничем, кроме своей рабочей силы, будучи неразлучно связанным с техническим прогрессом. Поэтому не имеет значения, в чьих руках — капиталиста или пролетариата — находится технический аппарат или им непосредственно управляет государство. Пауперизм сохраняется при всех условиях, поскольку он соответствует самой сути вещей, поскольку он неизбежно порождается рационализмом технического мышления. Благоприятная конъюнктура может его ослабить, неблагоприятная доводит до крайней степени тяжести. Что касается бедности, то она всегда была и всегда будет существовать по той причине, что бедность, которая по определению представляет собой небытие, неизменна и неустранима в своем существовании. Но бедность, сопряженная с техническим прогрессом, имеет характерные особенности. И с этой бедностью нельзя справиться никакими средствами рационального мышления, даже при самой рациональной организации труда.