Воротынцев кивнул.
– Так, – сказал он, – никаких следов, – обвинение считает, что Козловская его просто выдумала.
Наташа предупредительно подняла палец.
– Вот, – сказала она, – а если это так, как вы говорите, то почему ни Школьников, ни Штайнман о нём не упоминали. Ведь чего проще, скажи, «да она мне показывала. Я ей всё объяснил». Зачем им скрывать это?
– И зачем? – сдался Воротынцев.
Покровская коварно улыбнулась.
– Очень просто, – сказала она, – этот человек не хочет, чтобы его показывали, но при этом ему для чего-то очень было нужно находиться в съемочной команде, именно в этой съемочной команде, улавливаете смысл?
– Пытаюсь, – честно сказал Воротынцев, – вы клоните к тому, что этот человек и связан с шифровкой?
Наташа кивнула.
– Именно, – сказала она, – тут дело в фильме. Нужно понять причину того, почему этот фильм был снят именно в таком стиле в каком он снят. И почему его снимет этот конкретный режиссер. Важно знать, кому это выгодно.
Воротынцев выпятил губу.
– Фильм как политическая провокация, – с сомнением проговорил офицер, – не слишком ли круто, для Школьникова? Он трусоват и вряд ли будет участвовать в чем-то подобном.
Наташа покачала головой.
– Школьников – лишь прикрытие, – сказала она. – Думаю, что есть кто-то крупней.
Воротынцев хмыкнул.
– Возможно, – кивнул офицер, – и всё же не понимаю причем тут Козловская и зачем её подставлять? Разве своими словами о лишнем члене команды, она могла как-то повлиять на осуществление провокации? Там и погорячее темы для споров есть, касающиеся этого фильма. Если бы государство хотело этот фильм прикрыть, оно давно бы это сделало, без всяких бюрократических заморочек.
Наташа задумчиво дернула бровями. Она была согласна, что-то тут было не то. Что-то, что она пока не знала.
– В любом случае, – сказала она, – для начала, нам нужно поговорить с самой Татьяной. Это ведь можно устроить?
Воротынцев коротко кивнул.
– Я уже договорился, – сказал он, – нам устроят свидание, сегодня вечером.
Наташа улыбнулась. Она любила исполнительных подчиненных.
Пока «Волга» её нового напарника мчала их по шоссе в сторону Ольвии, Ксения всю дорогу сюда думала почему согласилась взяться за это дело. Нет не по каким-то идейным соображениям и не из-за этого смазливого мальчика Кирсанова, а скорее всего из-за себя. Она поехала, потому что ей хотелось поехать. Поехала, потому что ничего лучше этого она не умеет делать. И делать то, что она должна делать в этой стране лучше всех умеет она одна, а те другие люди, которые тоже умеют делать они, выбрали иной путь, она их не осуждала. Так уж вышло. Хотя, возможно, и могла? Она часто задавалась вопросом: все ли она сделала, чтобы не произошло то, что произошло, тогда пять лет назад? Она ушла, потому что остаться для неё значило бы отказаться от правды. Значило признать то, чего не было. Значило растоптать всё то, за что она боролась и страдала. И, может быть, согласие её на приезд сюда в Ольвию было чем-то вроде попытки что-то если не изменить, то исправить. Она не выбирала эту дорогу. Это эта дорога выбрала её, и она должна была следовать тому пути, что был ей предначертан.
– Здорово, что вы согласились поехать, – весело произнес Кирсанов, – с вами, мы раскроем это дело в два счета.
Интересно, кем он меня все-таки воображает, подумалось девушке, неужели правда считает, что я взмахну рукой, и все плохие парни понесут наказание. Она перехватила его взгляд. Да, похоже на то.
– Я честно рад, – сообщил Кирсанов, – вы же для меня были, что-то вроде… вроде легенды. Как древний воин, защищающий справедливость.
Может мне ещё шрам на лоб сделать, усмехнулась девушка, или нацепить матроску?
– Ах это вот так теперь называется? – смеясь воскликнула она. – Давайте лучше о деле. У вас есть хоть какие-то зацепки?
Кирсанов кивнул.
– Как я сказал пропали ученые, – произнес молодой человек, – Профессор Мецгер, и Доктор Кропс. Оба исчезли без следа. Причем оба в один день.
Ксения насупилась.
– А чем они здесь занимались? – спросила девушка.
– Их пригласили на международный конгресс, – кивнул Кирсанов, – вместе с ними приехало ещё человек пятьдесят.
– Но пропали именно эти, – уточнила девушка, – а кто сообщил об их исчезновении?
– Заявление поступило от секретаря доктора Кропса, – сказал Кирсанов, – она же, собственно, и сообщила, что последним человеком, с которым она его видела, был профессор Мецгер. Так мы выяснили, что и Мецгер исчез.
Авалова задумчиво пожала плечами.
– Есть хоть какие-то предположения, что с ними могло произойти?