-- Я помню эту историю, -- сказал я.
-- Ну, еще бы, -- сказал дьявол. -- Нельзя не помнить. Столько писали и говорили тогда о первобытном человеке, просыпающемся I? культурном европейце. Как будто нужно чему-нибудь просыпаться! И потом целый ряд похорон и целые страницы в газетах, полные описаниями всех деталей катастрофы. Портреты Сюзанн Иври и Мими Ласерте, и художника, и опять описания автомат! пес кого пистолета, и биографии, и портреты изобретателя, на этот раз уже настоящие.
После этого не было в Париже ни одного порядочного апаша, ни одного уважающего себя взломщика несгораемых шкафов, ни одного приличного анархиста, который не спешил бы обзавестись плоским черным пистолетом, незаметным в кармане и никогда не обманывающим в трудную минуту. Преилгущества ребенка были очевидны, и единственным его недостатком было то, что иногда он начинал разговаривать на несколько секунд раньше, чем его попросили. По-моему это было достоинство, потому что оно часто способствовало оживлению беседы. За Парижем последовали другие столицы Европы. Провинция не хотела отставать от столиц. Маленькие страны спешили догнать большие. Восток, юг, запад, север одинаково требовали ребенка.
Люди, которым надоела их собственная жизнь, люди, которым мешала жизнь их ближних или дальних; люди, на жизнь которых покушались их ближние или дальние, все приобретали "ребенка". Он
148
П. Д. Успенский
стал каким-то всеобщим козырем в игре на жизнь. С ним, казалось, легче всего выиграть или (при желании) проиграть.
Тоска, отчаяние, горе, ненависть, зависть, ревность, жадность, трусость, злоба, жестокость, измена, предательство и целые десятки их родственников, все при помощи "ребенка" достигали своего наилучшего и наиболее полного выражения. Ребенок был везде и всегда, где только жизнь начинала выходить из обычного узкого и мещанского русла. При описании всех сколько-нибудь видных преступлений, покушений на высокопоставленных лиц, крупных грабежей с убийствами, громких самоубийств -- неизменно упоминалось имя ребенка. Было почти неприлично решаться на какое-нибудь серьезное дело со старым револьвером, это было уже что-то в роде лука и стрел. Европа, Америка, Азия, Африка и Австралия выказывали совершенно одинаковый интерес к изобретению Хыога. И я не ошибусь, если скажу, что распространение пистолетов, выпускавшихся "Всеобщей Компанией Автоматического Оружия", уже тогда значительно превысило, например, распространение Библии. Но это было только начало.
Приблизительно около того времени, когда произошел трагический случай с Мими Ласерте, у Мадж родился первый ребенок. В жизни Хыога и Мадж, как я уже тебе говорил, решение не иметь детей играло совершенно особенную роль. Но когда успех изобретения Хыога позволил им встретиться снова и снова любить друг друга, они прежде всего отменили это решение. И они оба чувствовали, что их желание иметь детей и готовность иметь, и сознание, что теперь они могут иметь, наполнило их любовь и их ласки новым очарованием, какого они раньше не знали. И когда стало уже несомненно известно, что Мадж будет матерью, Хыог почувствовал, что Мадж точно выросла и стала для него на какой-то недосягаемой царственной высоте. Ему казалось, что он точно первый раз видит се, такой она стала загадочной, таинственной, погруженной в себя. И ему хотелось создать подходящую обстановку к рождению их первенца. Но в этом отношении Хыог первое время терпел неудачи. Он не поспевал за ростом своих доходов. Все, что он начинал устраивать для себя, очень скоро делалось маленьким и бледным в сравнение с новыми возможностями, которые вытекали из увеличивающихся доходов. Дом, который Хыог в самом начале выстроил для себя на заводе, через полгода уже казался е:угу лгизерным и мещанским. Другой дом, который он начал строить в Нью-Йорке, он бросил не достроив, и начал строить новый среди огромного участка земли, купленного за безумные деньги у разорившегося миллиардера. Этот дом не был готов, когда родился первый ребенок у Мадж. И в честь его рождения Хыог отменил все уже одобренные планы и проекты и объявил конкурс на постройку дома-дворца с огромной премией за одобренный проект. Мадж нравился
149
Совесть: поиск истины
блеск их новой жизни. Только она хотела, чтобы Хыог больше был с нем. Он слишком много был занят, вечно с новыми финансовыми проектами, вечно готовый ехать то в Париж, то в Рио-де-Жанейро, то еще куда-нибудь. Мадж мало видела его в это время. И временами сам Хыог замечал, что новое положение очень мало похоже на то, о чем он когда-то мечтал. Его мечты -- поездка в Италию, с тем, чтобы, не спеша, насладиться чудесами природы и искусства; спокойное и немного ленивое путсшесгвис по Востоку, в Иерусалим, в Каир, -было теперь, пожалуй, даже более невозможно, чем тогда, когда Хыог служил чертежником. Но Хыог не терял надежды, что все это придет. Главное, его семейная жизнь и отношения с Мадж складывались необыкновенно счастливо, и Хыог чувствовал, как все его существо точно проникается теплом и светом, идущими от Мадж. А Мадж со времени рождения первого ребенка, действительно, точно светилась изнутри; и ей хотелось распространять этот свет на всех окружающих. Так прошли еще год или два. Дом-дворец по проекту итальянского архитектора заканчивался постройкой. Мадж ожидала второго ребенка, и дела Всеобщей Компании были в таком блестящем состоянии, что имя Хьтога печаталось теперь в газетах рядом с именами Вандербильта, Астора и Рокфеллера.
У Хьюга нашлись довольно многочисленные родственники. Один из них даже написал книгу об их родословной. Газеты говорили по поводу этой книги, что Хыог -- это представитель настоящей аристократии Соединенных Штатов, потомок пионеров, несших знамя культуры белого человека и т. п. В одном большом иллюстрированном ежемесячнике появилась подробная биография прадеда Хьюга, бывшего губернатором Южной Каролины с многочисленными рисунками и снимками со старых гравюр. А один известный английский историк писал Хыогу, что он нашел несомненное доказательство происхождения его рода от короля Артура и просил только сто тысяч фунтов на дальнейшие изыскания и на печатание своих трудов.
Операции Всеобщей Компании Автоматического Оружия развивались так, как даже не могли представить себе Хыог и Джонс. Польза и практичность автоматического пистолета были настолько очевидны, что начались требования от правительств самых разнообразных стран. Япония, Греция, Трансвааль и Оранжевая республика были первыми заказчиками. И чем дальше, тем дело шло лучше. Начиналась великая эпоха войн. Войны, случавшиеся раньше с промежутками в несколько десятилетий, пошли теперь непрерывно, одна за другой. Первой в великой эпохе была Китайско-Японская война. Затем Итальяно-Абиссинская; потом Греко-Турецкая; затем -- Испано-Американская; дальше восстание боксеров; осада и освобож-дие посольств в Пекине и Маньчжурская кампания; потом Русско-Японская война; затем, последовавшая за ней волна революций и
150
П. Д. Успенский
восстаний, прокатившаяся по всему земному шару -- революция в Турции, революция в Персии, революция в Китае, революция в Португалии, про Южно-Американские республики я уже не говорю. Затем -- Итальяно-Турецкая воина; Сербо-БолгароТреческая; Ссрбо-Грско-Румыно-Болгарская... И всем этим воинам предшествовали и сопутствовали колоссальные заказы на изделия Всеобщей Компании. Все это очень радовало меня. Ты знаешь, я люблю людей, желаю им всего лучшего. А такое оживление политической жизни показывало на необыкновенно быстрый рост культуры. Давно известно, что воина есть высшее выражение цивилизации и прогресса. Что было бы с людьми, если бы не было войн? Дикость, варварство, полное отсуг