— Ну-ну…
— А теперь, к примеру, возьмем Али-Муйлова! Ведь он, по старой привычке, чуть свет гонит людей на работу и, пока не стемнеет, не выпустит их с поля. К чему же тогда вся эта техника, если бригадир предпочитает ей кетмень? Вот он идет, Усач наш! — показал Абидов на приближающегося к ним Али-Муйлова. — Спросите-ка у него — когда люди выходят на работу и когда кончают.
— И что, думаете, он скажет?
— Скажет, и скажет с гордостью: приходят на поле до рассвета и уходят с закатом. А почему?
— Да, в самом деле — почему? — Этот злой на язык и желчный человек заинтересовал домлу.
— Да потому, что бригадир, — Абидов с нажимом произнес «бригадир», — до сих пор живет представлениями тридцатых годов, считает, что труд должен быть именно таким. Поел, поспал — и снова вкалывай! У него даже в мыслях нет, что не хлебом единым жив человек, что отдых дается не только для обеда, что есть на свете так называемый духовный мир! Но такой вот Али удобен раису. Когда бы ни нагрянул кто из на. пальников — работа кипит! Но тогда для чего колхозу большая техника?
Нормурад-ата не отвечал. Ощутил во всем теле усталость — это в последнее время с ним случалось нередко. Внезапно ослабли ноги, он осторожно присел на берегу арыка. Абидов устроился рядом и заговорщически прошептал:
— Вот он идет, наш уважаемый М-муйлов. Задайте же, непременно задайте ему вопрос!
Усач преобразился: в новой нейлоновой сорочке усы подкручены, концы их стали острее, подбородок гладко выбрит. Подошел с застенчиво-угодливой улыбкой:
— Зачем же так, домладжан! Отдохнуть вам надо на полевом стане, а вы сидите здесь на жаре. Прошу вас, домла, прошу…
— Спасибо, дорогой. Вопрос тут у нас один возник: когда ваши люди идут на обед?
— Люди… — Али-Муйлов устремил глаза-бусинки в небо, посмотрел на тень от дерева. — Рановато еще, домла. Через часок, пожалуй, пойдут.
— А утром? Когда выходят на работу?
Усач, видно, почувствовал: неспроста спрашивает гость, но не мог понять, куда он клонит. Озадаченно потер новой тюбетейкой гладко выбритую голову.
— Люди… золотые у нас люди, домладжан. Чуть свет — все как один на поле.
— А вечером?
— И вечером тоже. Пока не стемнеет, ни один с поля не уйдет.
Сакиджан Абидов неожиданно вскочил, захохотал, ударил по бедрам, будто петух крыльями. Али-Муйлов растерянно хлопал глазами, улыбался. Не обращая внимания на доцента, домла продолжал:
— Так что же получается, работают от зари до зари? Когда же отдыхают?
Али-Муйлов обрадованно закивал: «Я, мол, вас понял».
— Вот сейчас будет обед, и отдохнут. Мы создали все условия, домладжан.
— Например?
— Например, горячая еда…
— А еще?
— А еще… у нас всегда бывает горячая еда, — повторил Усач. Круглое его лицо, блестевшее, как намазанная маслом лепешка, отразило полное довольство.
Горячая еда! Этим, по его мнению, сказано все. Предел желаний человека! Да, выходит, этот доцент прав. Но что творится с Атакузы? Такую красоту развел в кишлаке, целый город построил, прекрасные полевые станы, проложил дороги. Атакузы, который понимает, чувствует, ловит новое… Зачем он держит этого тупого человека?
Али-Муйлов между тем отошел в сторонку, а потом заковылял к полевому стану. Доцент, глядя ему вслед, снова не удержался:
— Просто не понимаю! Иметь такую мощную технику и во главе бригады поставить тупицу, этого разжиревшего Муйлова! Я сам видел: и тракторы, и хлопкоуборочные машины. Да что говорить. Был бы я здесь бригадиром, обязательно дал бы женщинам по два дня отдыха в неделю. И будьте уверены — выполнили бы план! Правда ведь?
Домла не успел ответить. По тропинке с поля к ним шла молодая женщина. Она, видно, очень спешила: то и дело спотыкалась, поправляла сползавший на затылок цветастый платок.
«Кажется, невестка Уразкула… — Нормурад-ата узнал ее. — Так и есть, это она, Надирахон…»
Надира подошла, приложила к груди большие, натруженные, как у мужчин, руки, склонила голову:
— Салям вам, атаджан!
— Многих лет жизни вам, доченька. Как живет-поживает ваш отец, Уразкул?
— Отец, он поехал к вам…
— Мда-а… — домла озабоченно потер блестевший от пота лоб. — Вот беда, не удалось мне еще переговорить с Атакузы…
Надира настороженно взглянула на Абидова. Тот понял ее взгляд и незаметно отошел. Поглядев на поникшую голову домлы, Надира вздохнула:
— Пока вы собирались поговорить с племянником, он успел сделать еще одно «доброе» дело: муж мой теперь без работы. Сначала выслал в степь, а теперь и вовсе прогнал. И в степи, оказывается, ему не место.
— Но почему же?
— А вы его спросите — почему? Видать, я виновата, не проглотила обиду, пожаловалась в обком…
«Что он творит? Что с ним происходит?»
— Передайте своему племяннику, — с металлом в голосе сказала Надира. — Скажите ему, я и теперь не отступлюсь. Дойду до самого верха. Возьму за руки детей своих, в центр поеду!
Домла долго не поднимал головы. Вот захрустели камешки под ногами, и шаги затихли. Должно быть, Надира ушла. Домла ухватился за низко висящую ветку молодого тутового дерева, с трудом поднялся и медленно побрел к полевому стану.
Да, нынешний день преподал ему хороший урок. Воображал, что знает жизнь! С детства как будто близок к труду хлопкороба и вот, оказалось, смыслит маловато. Видно, слишком завяз в книгах, потонул в своих проблемах…
К полевому стану кто-то подъехал, у хауза остановилась «Волга», раздался знакомый голос Халидыхон:
— Велели вы людям, чтобы приоделись?
— Велел, велел.
— А здесь почему нет порядка? Посмотрите, что за мусор! Как вам не стыдно? Что скажет домла?
«Суетятся, будто я большой начальник!»
Халидахон уже спешила навстречу ему:
— О, домладжан, на вас лица нет! Напрасно вышли на солнце. Скорее в помещение, отдохните…
— Спасибо, доченька. Если можно, отвезите меня домой.
— Как же так? Ведь сейчас начнется встреча…
— Нет, нет! Отложим до другого раза. Я должен сначала поговорить с одним человеком, — и Нормурад-ата, не ожидая ответа, пошел к машине.
Глава четырнадцатая
1
Давно, давно было пора навестить зятя на его новом месте. При этом, как говорится, приятное совмещалось с полезным. Собираясь в путь, Вахид Мираби-дов рассчитывал одним выстрелом поразить несколько точек. Первым делом не вредно поближе познакомиться с районом, где зять теперь стал первым секретарем. Там широко осваивают целинные земли, а ведь это как-никак одна из главных задач дня. Вот и съездит, посмотрит кстати системы водоснабжения, орошения. Такие поездки бывают приятны — полезный деятельный отдых! Визит доктора наук Мирабидова к зятю, конечно же, не останется незамеченным, это он точно знает по своему скромному жизненному опыту. Найдутся люди, готовые носить ученого ка руках. Одним из таких людей, само собой разумеется, будет старый друг, отец его ученика, знаменитый Атакузы. Правда, неурядицы с работой Хайдара вызвали легкое похолодание. Но, во-первых, Атакузы же сам видел: виноват был не Вахид Ми-рабидов — навредил им их же дядя. Во-вторых, Вахид Мнрабидов затеял переговоры с нужными людьми, и, конечно, переговоры эти принесут плоды. На этом свете все зависит от добрых отношений! Жизненный путь Вахида Мирабидова не раз подтверждал эту истину, а как-никак прожито уже шестьдесят годков!
Таковы были общие, так сказать, планы. Но у Вахида Мирабидова имелась еще одна весьма деликатная, заветная цель. Его книга — она вышла еще весной— вызвала много разговоров. Обратили на нее внимание не только специалисты, не остались в стороне и широкие, как говорится, читательские массы. В газетах, журналах напечатали несколько положительных рецензии. Друзья и знакомые не раз говорили: этот труд достоин Государственной премии. И в самом деле, почему бы нет? Если и не во всесоюзном масштабе, то, по крайней мере, в республиканском. Правда, положительные рецензии и выступления — все это не без личной инициативы самого автора. Но, как нередко бывает, автор в конце концов полностью уверовал в значительность своего произведения. А уверовав, стал помышлять и о материализации, так сказать, идеи — о премии. Но чтобы двинуть дело, надо дать толчок. Кто-то мог бы проявить инициативу. И лучшая кандидатура — конечно же, Атакузы! А как же иначе: в книге Вахида Мирабидова, помимо переброски сибирских рек, затрагивались и другие проблемы. Например, освоение целинных земель, строительство дренажей, промывка засоленных почв. Вполне естественно: Атакузы организует встречу своих целинников с автором книги, а там кто-нибудь из передовых механизаторов или ирригаторов предложит выдвинуть книгу на премию. Ничего предосудительного — труду ученого воздается должное.