Неяркий свет свечи дрогнул на лице Каландара, речь его оборвалась.
Трудно было усомниться в искренности его мучений. Али Кушчи молча положил ему руку на плечо.
Каландар глянул на него снизу вверх.
— Скажите, вы никому не обмолвились, что тут прячете сокровища эмира Тимура?
Али Кушчи невольно воскликнул:
— Неужели ювелир?!
Прикусив губу, Каландар усмехнулся:
— Эх, мавляна! Доверие опрометчиво. Опасно за своего принять чужого. Старая лиса Ходжа Салахиддин недолго хранил тайну… Истина, если и есть, в добром деянии она. Надо же и вам и султану Улугбеку отдать добром за добро; только от вас видел я его, а стало быть, видел и истину… Шейх Низамиддин Хомуш знает вашу тайну. Надо перепрятать золото и драгоценности, не то из рук вырвут золото, а с плеч снимут голову!.. Говорю правду, не сомневайтесь. Для того и пришел… Впрочем, — Каландар вновь глухо кашлянул, — не верите, так скажите прямо, гоните меня отсюда, я уйду беспрекословно.
Нет, теперь Али Кушчи не сомневался: привели сюда Каландара добрые чувства. Мавляна посмотрел на книжные полки.
— Ты толкуешь о золоте, о драгоценностях… Но вот эти богатства разве не дороже золота? Что будет с ними, если я покину обсерваторию?
Каландар тоже повел взглядом по рядам книг — многим-многим рядам книг на полках и шкафах. «Предать еретические книжки всех безбожников огню праведному», — вспомнились ему яростные слова шейха.
— Их тоже нужно спрятать, устод!
— Куда? Ведь их так много, Каландар, как спрячешь?
— В сундуки, в сундуки их и вывезти в другой город. И- побыстрее! — Каландар вдруг быстро приподнялся. Почувствовал прилив сил: такое состояние было знакомо ему, воину, перед битвой.
— При Абдул-Латифе не вывезешь, — услышал он слова Али Кушчи.
— Верно! Значит, надо тотчас действовать, потому что шейх сказал, что не сегодня, так завтра в Самарканде будет Мирза Абдул-Латиф.
Каландар даже рассмеялся про себя: ну и сослужит он службу святому хитрецу шейху.
— Есть в обсерватории потайной выход?
Али Кушчи колебался лишь мгновение.
— Есть.
— Заберите свое золото и пойдемте, — сказал Каландар почти повелительно. — Я знаю надежное место, учитель, но надо выйти отсюда незаметно, за мной тоже могут следить.
— Но куда мы пойдем?
— Не спрашивайте пока. Если доверились мне, зачем терять время на разговоры? Забирайте золото, поспешите!
Когда Али Кушчи вытащил из-за книг золото и драгоценности, Каландар весело удивился:
— Тут и спрятали? Ай да мавляна! Трудненько было бы тут отыскать, трудненько…
Потом посерьезнел, быстро сложил золотые «пиалушки» в переметную суму, взял мешок в левую руку.
— Так куда идем? Светите, мавляна!
Темное сомнение шевельнулось в душе Али Кушчи, Или то неприятно подействовал приказной тон Калан-дара? Но отступать было поздно. Али Кушчи разулся, ощупал за пазухой кинжал в простеньких ножнах, поднял свечу и открыл потайную дверь; об ее существовании знал только он да еще повелитель-устод!
Под зданием обсерватории находился подвал, в середине подвала — колодец, накрытый большим круглым камнем, вроде мельничного жернова. Глубоким колодец не был, саженей пятнадцать, не больше, и внизу на одной из сторон находилось отверстие с небольшое окно. Если влезть в эту дыру, найдешь подземный ход, узкий, извилистый, как змеиный след. Пройдя его, окажешься… где же окажешься?.. Ах, да, вспомнил — у обрыва недалеко от местечка Кухак.
Знать про все это Али Кушчи знал, но в колодец ни разу еще не спускался.
— Бисмилла рахмони рахим! Господи, благослови!
Обвязавшись веревкой у пояса, закрыв рот и нос шелковым платком, Али Кушчи начал спускаться первым. Вода в колодце доходила только до колен, но была ледяной. Али Кушчи торопливо ощупал стены, нашел камень-прикрытие лаза. Неприятная дрожь прошла по телу, когда открылось темное зияние потайного хода, которым, похоже, никто так и не воспользовался ни разу. Преодолев страх и брезгливость, Али Кушчи нырнул в лаз: затхлый, гнилой воздух затруднял дыхание, кругом свешивалась паутина, то ли сороконожки, то ли скорпионы во множестве ползали по сырым стенам, разбегались от тусклых бликов, бросаемых свечой. Что-то холодное и липкое коснулось шеи Али Кушчи, и мурашки волной прокатились по телу. Каландар, казалось, ничего этого не замечал, двигался за Али Кушчи уверенно и все торопил мавляну.
Наконец темный узкий коридор, кажется, кончился, широкий бугристый камень перегородил путь. Али Кушчи посторонился, принял от Каландара хурджун, а Каландар крепко уперся ногами в основание боковой стенки коридора и плечом навалился на камень, стал ритмично толкать его, расшатывать. Али Кушчи хотел помочь, но и усилий Каландара оказалось достаточно: камень поддался, двинулся и с шумом выпал куда-то наружу.
Ударил свежий воздух. Запахло водой, хотя ручей на дне оврага высох. Они разыскали большой камень, не без труда подтянули его к выходу из потайного хода, кое-как заложили дыру.
Двинулись по руслу высохшего ручья. Теперь впереди Каландар. Али Кушчи все еще был настороже— Каландар вел его не в сторону города, а от города, к Ургуту. Свернули направо, пошли руслом Оби-рахмат. Трудно было идти, больно ступать по гальке, в лицо норовили попасть ветки тала, что рос на берегу. А Каландар все ускорял шаг… Али Кушчи снова и доверял и не доверял ему — уже не о том думал, что Каландара подослали враги повелителя, а о возможном безумии бедного дервиша. Да и насчет чистоты помыслов — почему тот сразу не сказал, куда им идти?.. Впереди черной массой возник какой-то сад, послышался равномерный шум воды в мельничных желобах. Не дойдя до мельницы, они опять свернули в сторону, стали продираться сквозь заросли и вышли к селению.
Каландар повел Али Кушчи по улочке такой узкой, что повстречайся на ней два верблюда, даже не нагруженные, они бы не разошлись.
«Кишлак Ногара-тепе!» — догадался Али Кушчи. Глиняные заборы — дувалы, балкончики-балаханы, до которых легко было достать рукой, дворы за стенами — все хранило угрюмое молчание; ни одна собака не тявкнула; только раз, проходя мимо чьего-то дома, услышали они, как тяжело вздохнула в хлеву корова да зашуршала сеном овца.
Маленькая площадь, куда они вышли, замыкалась с одной стороны косогором, на котором росло два вяза. Каландар Карнаки оглядел площадь и шепнул:
— Пошли. Бегом!
Они перебежали площадь, стали под вязами. Только здесь можно было заметить крутизну склона, словно срезанного ножом.
— Идите за мной, — услышал Али Кушчи. «Куда?» — хотел было спросить, но тут и сам обнаружил какой-то темный проем, будто вход в землянку. И в самом деле, это был вход куда-то, настоящий вход, с железной дверью, в которую и постучал тихонько Каландар условным троекратным стуком. Они опять отступили в тень вязов, а дверь с осторожным скрипом отворилась. Каландар схватил мавляну за руку и, шепнув: «Пригнитесь!», быстро втащил его в какую-то темную пещеру.
Еще не разогнувшись, Каландар сказал:
— Ассалям алейкум, отец…
— Ва алейкум ассалям, — ответил из глубины пещеры тягучий голос.
«Из одного тайника в другой! Право, не сумасшедшим ли стал этот дервиш?» — подумал Али Кушчи, продвигаясь в полной тьме вслед за Каландаром по коридору, узкому, как и тот подземный ход, в котором они были недавно. Но этот был намного короче. Впереди мелькнул огонек, и вскоре они действительно попали в пещеру, но уже не такую, как при входе, а огромную — конусом уходил ее потолок куда-то вверх, будто купол в мечети.
Загадка за загадкой. И в самом деле, куда он попал?
Шедший впереди Каландар остановился, почти совсем загородив нишу, в которой мерцал светильник.
Пещера была, оказывается, вполне обжитая.
— Я привел мавляну Али Кушчи, о котором вам сказывал, почтенный Тимур-бобо.
— Добро пожаловать в нашу убогую хижину, — донесся тот же тягуче-неторопливый голос из угла пещеры. — Добро пожаловать, сын мой Аляуддин!