— При данных обстоятельствах, — бесстрастным голосом произнес странный человек, — мой хозяин считает, что в таком случае ему придется предпринять определенные меры для обеспечения своей безопасности.
В его тоне не было слышно угрозы, тем не менее ледяное безразличие и уверенность поразили этого бесчувственного проходимца.
В тусклом свете Бартоломью заметил, что мужчина что-то держал в руке. И это тонкое яркое «что-то» поблескивало металлом.
— Я выбираю красное! — хрипло произнес он.
Мужчина коротко поклонился и открыл дверцу автомобиля.
К тому времени, когда Бартоломью предстал перед «Благочестивыми», к нему отчасти уже вернулась уверенность в себе.
Ему и раньше приходилось видеть судей, лица которых были скрыты под масками. На одном таком судилище он побывал уже после того, как его приняли во Внутренний комитет. Но эти четверо были во фраках, и вокруг не было всей той театральности, которой с избытком хватало на суде Красной сотни. Ни странной игры света, ни колокольного звона, ни таинственно раздвигающихся тяжелых мрачных портьер — никаких дешевых эффектов, столь любимых Внутренним комитетом.
Помещение, где они встретились, было обычной гостиной, неотличимой от сотен других гостиных, которые он видел за свою жизнь. Четверо мужчин, которые сидели от него на равном расстоянии, ничем особенным тоже не отличались, кроме того что были в масках. Бартоломью показалось, что у одного из них под маской была борода, но он не был в этом уверен. Этот человек и заговорил с ним.
— Итак, вы выбрали красное, — спокойным голосом произнес он.
— Похоже, вам многое известно о моих личных делах, — ответил Бартоломью.
— Вы выбрали красное… снова, — сказал человек в маске.
— Что значит… снова? — спросил пленник.
Сквозь прорези было видно, как поблескивают глаза замаскированного.
— Много лет назад, — спокойно сказал он, — один офицер предал свою страну и своих товарищей.
— Это старая история. И все было совсем не так.
— Он был главным на базе, на которой хранились продовольствие и амуниция, — продолжил замаскированный. — Комендант одного из вражеских отрядов нуждался в запасах, но у него не было достаточно людей, чтобы силой захватить гарнизон.
— Старая ложь! — угрюмо повторил Бартоломью.
— Поэтому комендант придумал необычный план — решил предложить взятку. Дело было рискованное, и в девяноста девяти случаях из ста из этой затеи ничего бы не вышло. Да, думаю, я назвал правильное соотношение… Но хитрый старик комендант знал, с кем имеет дело.
— Нет нужды продолжать, — сказал Бартоломью.
— Они не стали обмениваться письмами, — не обращая внимания на его слова, продолжал Манфред. — Наш офицер был слишком коварен для этого. Но было решено, что ответ свой он даст так…
Человек в маске раскрыл ладонь, и Бартоломью увидел два зерна, одно красное, другое черное.
— Черное зерно означало отказ, красное — согласие. Условия нужно было нацарапать на зерне иголкой… Они сошлись на сумме 1000 фунтов.
Бартоломью промолчал.
— Такую же сумму мы предлагаем и вам за то, что вы станете время от времени снабжать нас информацией о действиях Красной сотни.
— А если я откажусь?
— Вы не откажетесь, — спокойно ответил неизвестный в маске. — Вам нужны деньги, и даже сейчас вы уже думаете о том, как порвать с друзьями.
— Вам столько обо мне известно, что… — передернув плечами, начал бывший капитан, но не договорил.
— Мне многое известно. Например, мне известно, что вы собираетесь как можно скорее бежать из страны… Кстати, вы знаете, что «Лука Вуэрманн» застрял в Неаполе из-за течи в паровом котле?
Бартоломью оторопел, и было от чего — никто, кроме него самого, не мог знать, что «Лука Вуэрманн» был именно тем судном, на которое он надеялся пересесть в Суэце.
Манфред, увидев его изумление, улыбнулся.
— Я не хочу строить из себя ясновидца, — сказал он. — Если честно, это всего-навсего удачная догадка. И все же вы должны отказаться от задуманного путешествия. Для успеха нашего дела необходимо, чтобы вы остались в Англии.
Бартоломью закусил губу. Подобное развитие событий не совсем совпадало с его намерениями. Он сделал вид, что улыбнулся.
— Ну что ж, необходимо значит необходимо, — охотно откликнулся он. — И, раз уж я согласился, могу ли я узнать, с кем имею честь? И коль теперь я буду вашим тайным агентом, могу я увидеть лица своих работодателей?
Манфред презрительно рассмеялся.
— Вас нам представлять не нужно, — холодным голосом сказал Манфред, — но в свои тайны вас посвящать мы не собираемся. Суть нашей сделки в том, что вы доверитесь нам, а не мы вам.