- Че случилось-то? - спросил вышедший на улицу Лисовский.
- Так вас не убили? - спросил обомлевший участковый инспектор.
- Ты че, Дима, с дуба рухнулся что ли? Че случилось-то?
- Че случилось? - зло произнесла Мария Антоновна, - лепила больничный на Илью заявление накатал - якобы он тебя убил. А этот, не разобравшись, приехал Илью арестовывать.
- Да целый я, здоровый, никто меня не убивал, что за бредни такие, - рассмеялся Егор Данилович, - значит, долго жить буду.
- А медведь? - осторожно спросил участковый.
- Какой медведь? Ах, медведь, - протянул Лисовский, - так жив медведь, не тронул я его. Было дело, встречались, пытался он меня задрать, но собаки отпугнули. И че медведь - тоже в полицию приходил кляузу написать? Все претензии по шкуре к собакам, я медведя вовсе не кусал.
Лейтенант махнул рукой и вышел со своими полицейскими со двора на улицу. Услышал вслед, как смеются Лисовские и Громовы. Он тоже ехидно улыбнулся - пусть теперь следователь посмеется, который уголовное дело возбудил по факту похищения и убийства. И в сводку наверняка подали, что убийца задержан.
По дороге домой Ольга поинтересовалась в машине:
- Отца ты спас. Факт. Что теперь с хирургом будет?
Громов отвечал не торопясь, словно обдумывая каждое слово.
- Можно было все на тормозах спустить, но две нестыковки простить не могу. Да, когда я увидел отца, то он находился в тяжелейшем состоянии, в тяжелейшем. И доктор, этот лепила ободранный, никаких лечебных действий не предпринимал. Твоему отцу, Оля, ни одного укола не сделали, ни одного препарата не ввели, ни о каких оперативных вмешательствах даже не думали. Все в больнице пассивно ждали, чтобы зафиксировать время смерти, в которой не сомневались. Они своим бездействием больного не убивали, а я вдруг убил почему-то на их взгляд. Это надо быть совсем обмороженным, чтобы заявление написать в полицию. Следственный комитет не простит доктору фальсификации, посадят его на несколько лет, а может и условный срок получит. Это уже суд будет решать.
Несколько километров ехали молча. Потом Ольга спросила вновь:
- Какую ты там кнопочку нажал в организме, что все ткани у отца восстановились за полчаса?
- Да, сложно устроен мир. В одни необъяснимые факты народ верит, в другие необъяснимые не верит. Вот как, например, ты объясняешь действия экстрасенса? И что это за человек такой... экстрасенс?
Ольга помолчала немного, раздумывая.
- Экстрасенс - это талантливый человек с определенной аурой.
- Ты видела эту ауру или какую-нибудь другую? - сразу же спросил Илья.
- Я не видела, но говорят...
- Что кур доят, - перебил ее Илья, - извини, Оля, продолжай.
- Ну... экстрасенсы работают электромагнитным полем... И вообще некрасиво отвечать вопросом на вопрос.
- Понял, - улыбнулся Илья, - исправляюсь. У каждого свое электромагнитное поле. У меня просто сильнее и качественнее. Поэтому я могу заживлять раны, а другие нет. Разве ты не слышала, что гениальное всегда просто?
- Слышала и в твоей гениальности не сомневаюсь. Почему ты людей не лечишь?
- Потому и не лечу, что лечить-то просто, а вот объяснить не совсем просто. Надо диплом соответствующий иметь для лечения. И встает тут раком необъяснимый парадокс - зверь такой необъезженный. Имеющий диплом не излечивает, а не имеющий исцеляет. Кто может лечить - того гнобят, а кто не может - славят. Что мне теперь - со всем миром бодаться? Вылечить, а потом скрываться или сидеть в тюрьме? Вылечил, а право-то не имел на это. Ату его, ребята, ату. У каждого времени свой пряник, Оля. Когда-то Джордано Бруно сжигали, а сейчас на Марс нацелились. А ведь он именно тогда еще утверждал о бесконечности вселенной и множестве миров.
Не пришло еще время настоящих целителей, не пришло. Исцелишь кого-нибудь и сожгут тебя на костре законных инквизиций, измотают исследованиями, для которых тоже еще настоящих методик не разработано. А вывод един для всех времен: не настало время - не делай.
- Но это же неправильно, Илья...
- Правильно, не правильно... Все в мире относительно. Совсем еще недавно в советское время кто купил подешевле и продал подороже - спекулянт и тюрьма ему светила законно. А сейчас кто купил подешевле и продал подороже - бизнесмен уважаемый. И где же правда тогда? А правда она во времени - каждому деянию и закону свое время.
- Но это же неправильно, - возмутилась Ольга.
- Это всего лишь твое личное мнение, Оля. Философствовать можно много и долго. Например, демократия - это воля большинства. Но большинство не всегда право и как же тогда быть? Воля большинства не всегда выполняется государством и тому есть конкретные примеры.
- Ты, великий из докторов, так никому и не поможешь? - упорно гнула свою линию Ольга.
- Так я вообще не доктор, с чего ты это взяла? Хорошо, - согласно кивнул головой Илья, - я помог, например, Коле, Пете, Мане, Кате. Что я потом должен сказать прокурору или следователю? Они же обвинят меня в незаконной предпринимательской деятельности. Справедливость и закон - это разные понятия. Убить насильника на месте справедливо, но незаконно. Посадить меня за оказание помощи людям законно, но несправедливо. Вот тебе и палка о двух концах. Так что мне сказать прокурору, если я Петю вылечу, какую лицензию я ему предъявлю на свою деятельность?
- И что - ничего нельзя сделать? - новым вопросом ответила Ольга.
- Законно - ничего, - уверенно ответил Илья, - а незаконно - оно и есть незаконно. Время не подгонишь и не повернешь вспять. По крайней мере пока, при нашей жизни. Но мы что-нибудь придумаем.
* * *
Обычная тихая улочка обыкновенного провинциального областного центра выглядела в последние дни совсем необычно. Некогда незагруженная автомобилями, она переполнялась ими сейчас до невозможности. Непонятно, как подъезжали и уезжали машины из-за припаркованных транспортных средств на проезжей части дороги, газонах и тротуарах. Узкие пространства перед домами забивались инвалидными колясками и просто стоящими людьми, в том числе и с маленькими детьми на руках. Цель у всех одна - попасть на прием к Громову.
Илья не вел никакого официального приема, не приглашал людей и появлялся в своем нежилом помещении, где раньше располагался адвокатский кабинет, два раза в неделю - субботу и воскресенье. Люди шли к нему со своими тяжелыми болезнями, которые официальная медицина излечить не могла. Например, полная парализация нижних конечностей в результате травмы позвоночника.
Люди на улице не знали Громова в лицо и это несколько облегчало ему жизнь. По субботам и воскресеньям он парковал свой автомобиль на соседней параллельной улице от офиса и по дворам пробирался к черному ходу. Открывал свою парадную дверь, если можно так выразиться о входе в офис, в которую заходил первый посетитель. Кто-то входил сам, кого-то вкатывали на коляске, кого-то вносили на руках. И очередь толпа тоже соблюдала сама...
Первым сегодня вошел мужчина средних лет с необычным плечевым поясом справа. Поздоровался, снял пиджак и рубашку, оставшись голым по пояс.
- Помогите, Илья Антонович, помогите, - произнес он почтительно.
Громов сразу понял, что здесь имеет место быть врожденная аномалия верхней конечности. Так называемая фокомелия или тюленеобразная конечность, когда кисть руки прикрепляется прямо к плечевому поясу. Плечо, в народном понимании этого слова, и сразу кисть. Кисть и туловище...
- Бог поможет, только он может вершить подобные дела, - ответил Илья. - Обратись к нему со словами: "Прости меня грешного, Отче, и восстанови мне руку".
Мужчина некоторое время смотрел на Илью просяще-умилительным взглядом, потом упал на колени и повторил:
- Прости меня грешного, Отче, и восстанови мне руку.
Кисть на туловище дернулась немного, зашевелилась и начала медленно выдвигаться, обнажая сантиметр за сантиметром предплечье, локтевой сустав, а затем и само плечо. Пять минут мужчина ошеломленными глазами смотрел, как вырастает его рука, и, наконец, пошевелил ею. Пальцы двигались свободно, рука сгибалась в локте и поднималась вверх. Она работала, двигалась и существовала!