– Да куда там. У меня советники – те же шуты, а может и хуже. Только от шуток и ужимок их не смешно уже, а тошно. Тошно, понимаешь. Надуваются важностью, и слова говорят умные, да все без толку. Пузырики говорящие, мать их за ногу! Что и научились за все время – так это из казны деньги тянуть, да с мужика поборы брать за всякую мелочь. Вон Селивана Никифоровича возьми. Сколько я дал ему из казны на дорогу от стольного града Горохова к Лапотному порту ? Пятьсот тысяч золотом и серебром столько же! И что, разве построено что? Изба красна у Селивана, поболе моего дворца, да лошади знатные, от купцов заморских куплены. А уж что у него за морем творится, то такое сказывают: целый гарем завел себе, окаянный. И каждой любаве своей – по дворцу золотому, да с павлинами и прочей роскошью. А дороги нет, грязь одна. И мужик везде бедствует, хлеб до амбаров довезти не может. Так и гниет в полях… И что говорит мужик этот у себя дома, как чарочку-другую опрокинет? Меня, царя, клянет последним словом, изгаляется. И поделом… Ты послушай только! Весь путь веничком промели да пылью выбоины засыпали – и типа на века. Ну что тут сказать! А-я-яй, скверные матерные слова к горлу подкатываются, прямо не стерпеть!!!
– Да, государь, тяжкое дело. А почем же ты, батюшка, не велишь снять башку с негодника, казнокрада Селивана Некифоровича? Ай не заслужил он?
– Кирилушка, милый, еще как заслужил. Да не только не могу казнить негодника, но даже и с поста снять не могу. Ведь он, подлец такой, с иноземной королевской тусовкой на ноге короткой. Чуть я что, они мне – не смей, право международного не блюдешь. И таких Селиванов – полон двор. Свергнуть грозятся, бунтовшикам золото дают… Горе, истинно горе на земле нашей, Кирилушка, – по лицу царя, по носу-картошке покатились слезы. – Обсели со всех сторон друзья окаянные, товарищи-супостаты. Знаешь, как у мужика бывает: что сидят в доме его, поят водкою, а потом, пока пьян, вынесут сии товарищи все имущество, еще и оправятся посреди светлицы. А мужик видит все, серчает, а подняться не может, ибо водкою всю силушку отняли. Так и с царством нашим.
– А чего ж делать-то нам, как спасать землю нашу. Али не победим бунтовщиков, али супостатам не врежем по зубам…
– Нет, не врежем вот так, с бухты-барахты. Помнишь, как годков эдак пять назад соседушка наш, хан Берендей, вздумал королевской тусовке перечить. Говаривал: не буду более по дешевке добро народное отдавать, цену буду справедливую брать. И казну вывозить за море запрещу, и всякое дело воровское буду пресекать… И что, чем кончил наш соседушка? Сначала товары его брать запретили, потом бунты в селениях возбудили… А далее дорожечка-то протоптана, поди. «Прочь тирана, защитим правое дело, культуру и демократию!» – во всех газетах трубить начинают, глашатаев рассылают. А на завершающем этапе вкатили корабли да всадников послали: вот и пришел Берендеюшке конец. Камня на камне ж не оставили, а его самого в темнице удавили. И кто удавил – свои же удавили!
– Помню батюшка то дело. Верно говоришь, не оставили от царства Берендеевого камня на камне. Но есть ли у тебя, государь, мысль какая спасительная?
Царь поправил корону на седой голове и тяжело вздохнул. В тишине хоромов отчетливо было слышно, как гудит где-то за окном мохнатый шмель.
– Есть один калика перехожий, Нестором его величают. Так вот, он говаривал, что одна надежа осталась для царства: отрок ученый из Волшебного Мира. Говаривал, что есть где-то Волшебный Мир, населенный мудрецами такими, каких свет наш никогда не видывал. Но попасть в тот Мир непросто, только Нестор знает, как это сделать. Оттуда нужно привести отрока, ведь старцы там такие мудрые, что никто в этом мире не сможет их даже понять. И вот отрок тот, советы его, в нем только и вижу я спасение! – глаза царя устремились куда-то в даль. Было даже непонятно, говорит ли он серьезно, или же просто начал бредить.
Кирило нахмурился и сказал, членя слова.
– Небось-то сказки все! Что умного калики перехожие могут рассказать. Нет никакого Волшебного Мира. Колдуны и ведьмы черные, что порчу наводят да проклинают – эти есть, это проверено. Лекари и знахари, что и мертвых поднимают – тоже, наверное, есть. А целого Волшебного Мира… Надежа Государь, сомнительно мне как-то.
– Да и мне сомнительно. А других надежд я и не вижу перед нами. Как говаривал Броневой из фильма контрабандного, что маги показывали «Я не вижу выхода их создавшегося положения»: со всех сторон мы обложены глупостью и подлостью, как медведи умелыми охотниками. Кроме чуда нам и верить не во что: ибо еще немного ослабнем – прозвучит рожок охотничий, и станут нас травить собаками на потеху всему свету. Видел такое чай не раз, Кирилушка.