– Почему что?
– Почему мы все такие?
Он промолчал, и стал потихоньку продвигаться к своему месту.
– Что же, давайте выпьем! За нас! – Вивьен высоко подняла бокал, который подрагивал в ее руках, и даже не замечала, как налитое вино, расплескиваясь, капало на белую скатерть.
Они выпили, и потихоньку начали стариковский ворчливый разговор. Вивьен сидела, задумавшись, а затем слегка откинулась назад. Гости продолжали что-то обсуждать, и, наконец, какой-то старичок поднял свой бокал:
– А теперь выпьем за гостеприимную хозяйку!
Все подняли свои бокалы. Кроме Вивьен. Она все так же безучастно смотрела поблеклыми глазами, глядя в пустоту. За столом повисла тишина.
Кто-то с сожалением покачал головой.
– Что же…– старик, который поднимал бокал за хозяйку, стушевался. – Что же. Выпьем все же за нее, пусть ее светлая память…
– Недолгая будет память… – грустно произнесла другая гостья. – Некому помнить…
Они молча выпили вино, и позвонили в бюро по вопросам жилищных проблем.
– Еще одна квартира освободилась… – прошамкал в аппарат звонивший. – Приезжайте, 98 Авеню, дом 13 дробь 889… Да, нужно будет убраться…
Педро отправился домой. Он шел едва-едва.
Надежда
Утром его разбудил звонок в дверь. Он удивленно протер глаза. Кто мог звонить, если во все двадцатиэтажном доме не заколоченной осталась только дверь его квартиры?
Он добрел до двери.
– Кто там?
– Извините, – голос принадлежал молодой девушке,– откройте, пожалуйста.
Педро подумал, что ему показалось. Он открыл дверь и на его пороге стояли молодая девушка и два парня. Они были чудно одеты в какие-то грубые одежды, похожие на мешковину.
– Вы галлюцинация… – то ли спросил, то ли утвердительно сказал Педро.
– Нет. Мы…сектанты.
– Какие сектанты?
– Те, которые отказались прививаться… То есть, то были наши прадедушки и прабабушки. Их еще выгнали из города.
– Они не только отказывались прививаться вирусом. Я помню те времена. Они были террористами и экстремистами. Они взрывали прививочные пункты и лаборатории по культивации Н34. Они убивали ученых и врачей, расклеивали повсюду свои дурацкие листовки… Они всех очень раздражали. Некоторых из них расстреляли, некоторых посадили в тюрьмы, а некоторых просто выгнали из городов. Я не думал, что кто-то из них выжил.
– Выжил. И родил наших дедушек и бабушек. И теперь…
– И теперь?
– Теперь мы пришли…
Педро рассмеялся…
– Это хорошо. Это чертовски хорошо, что вы пришли…Это просто отлично, что вы пришли.
– Нам казалось, что вы враждебно воспримете это…
– Почему же. Ваши прадедушки были правы, а мы заблуждались. Теперь вы – пинок нашей гордыне. Но вы, вы… настоящие! А теперь давайте я вас угощу чаем…
– Чаем?
– Да. А вообще, берите все, что вам нравится. Все, что вам нравится…
– Мы не грабители и не мародеры… – строго ответил юноша с жиденькой бородкой
– А я и не говорю, что вы грабители или мародеры… Кстати, сколько вам лет?
– Мне…– парень слегка стушевался, – мне уже двадцать…
– Будет… – поправила его девушка. – Это мой брат.
– А мне – сто сорок восемь…уже исполнилось. Неделю назад.
– Целых сто сорок восемь? – парень аж присвистнул. –У нас редко кто доживает до семидесяти. Мы почти дикари. Повезло же вам.
– Нет, это вам повезло…
Полет над дорогой (микроповесть)
Земля
Артерия трассы Хайдарабад – Суккур пульсировала горячей торговой кровью. Каждый день, будь он солнечным и влажно-жарким, словно страстное дыхание экватора, или дождливым и унылым, словно индийская мелодрама о неразделенной любви, асфальтобетонная полоса наполнялась новыми и новыми эритроцитами-автомобилями, переносящими грузы и людей из портового Карачи вглубь зеленнознаменного «Государства чистых». Громадные грузовики-контейнеровозы с англоязычными надписями на угловатых телах полуприцепов, важные машины-европейцы богатых граждан исламской республики, запыленные старые джипы местных жителей – все это мчалось, тащилось, тарахтело по асфальтовой дороге, идущей вдоль многоводного и воспетого в мифах Инда.
В нескольких километрах в сторону от дороги расположился небольшой поселок Сукудж, в котором, несмотря на явную близость цивилизации, царили преимущественно патриархальные нравы. Жизнь протекала тихо, без особых событий. Жили здесь в основном бывшие крестьяне, жизнь которых теперь была связана кровной связью с дорогой, проходившей рядом: теперь это были служащие бензоколонки и придорожной закусочной, гостеприимно распахнувшей двери перед каждым желающим. Однако богатства торгового пути, проходило мимо, как проходят мимо большинства людей возможности осуществить их истинные мечты, и поселок продолжал со смирением влачить свое существование в статусе придорожного нищего.