Как-то к Майклу Стрейту пришел его знакомый, выпускник Кембриджского университета, и пригласил вступить в 06-щество «апостолов», сказав, что его членами являются Берджес и Блант. Он назвал Стрейту и других членов общества, о которых я говорил.
— Если Кейнс и Тревельян хотят провести вечер со мной, то я буду только рад встрече с ними, — был ответ Майкла. Он задал при этом один вопрос: — А как Вы определите термин «апостол»?
— Он должен быть исключительно способным и очень славным, — был ответ.
— После этого мы перешли в комнату Кейнса, — закончил свой рассказ Стрейт, — и там я поднял руку вверх и дал страшную клятву: «Моя душа будет корчиться в нестерпимых муках, если когда-нибудь я расскажу что-нибудь об обществе кому-либо, кто не является его членом».
Так Стрейт связал себя тайной клятвой с членами общества; некоторые из них уже пошли или готовы были пойти на службу советской разведке.
Осталось сделать еще один, последний шаг. К нему Стрейта привели неожиданные события. Напомню, что это было время борьбы республиканской Испании против фашистского путча генерала Франко. Добровольцы из числа членов левых партий уезжали в Мадрид, чтобы принять участие в защите демократии. Среди них был и друг Стрейта Джон Корнфорд. Как-то в середине января 1937 года Стрейту позвонил студент Сент-Джон-колледжа и попросил его о срочной встрече. Там же, в колледже, состоялся такой разговор:
— Джон убит.
— Где? — спросил Майкл.
— В Кордове.
— Когда?
— 28 декабря.
— Ты уверен?
— Да, мы дважды звонили в Мадрид, чтобы проверить.
— Кто еще знает об этом?
— Вы первый.
— Ты знаешь, как это случилось?
— Да, он был в ночном патруле.
На долю Майкла выпало рассказать о трагедии отцу Джона, профессору университета. Смерть Джона Корнфорда потрясла Стрейта. Он написал статью о нем в журнале «Лефт ревью»; его невесте он сказал: «Мы теперь вместе и останемся вместе». Майкл разобрал письма Джона, его поэмы. Стрейт переживал, что не он, а именно Джон решительно защищал то дело, которому они оба были верны. На траурном митинге памяти Джона выступили и коммунисты. Так смерть Джона еще больше связала Стрейта с ними, со сторонниками Советского Союза.
Вербовка
Две недели спустя Блант попросил Стрейта зайти к нему в комнату. Между ними произошел такой разговор:
— Что Вы, Майкл, думаете делать после окончания колледжа?
— Я предполагаю остаться здесь, в Англии. Может быть, я попытаюсь стать членом парламента от лейбористской партии или написать книгу о Давиде Рикардо (известном британском экономисте XVIII–XIX веков, крупнейшем представителе классической буржуазной политической экономии, о котором много писал и К. Маркс. — B.П.).
— А у некоторых из ваших друзей иные планы относительно вашего будущего.
— Другие планы?
Блант стал развивать перед Стрейтом мысль о том, что ему будет не так просто осуществить свои идеи; прежде всего потому, что нелегко будет добиться британского подданства, а получив его, будет невозможно сразу включиться в политическую жизнь страны. Кроме того, подчеркивал Блант, Англия находится в состоянии упадка и накануне ужасной войны. Другое дело Америка — огромная страна, которая будет играть все большую роль в мировой политике.
— Но мой дом, моя семья, мои друзья здесь, в Британии, — возражал Стрейт.
— Ваш отец работал на Уолл-стрит. Он был партнером Моргана. С вашим знанием экономики Вас ждет блестящая карьера в международном банковском деле.
— Но я не хочу такого будущего, и меня совершенно не интересует перспектива стать банкиром.
— Ваши друзья очень заинтересованы в вашем будущем. Они сообщили мне, что Вы должны делать.
— Что же я должен делать? И что это за друзья?
— Наши друзья из Коммунистического интернационала74.
— Они поручили Вам мне это сказать? Вы их сотрудник?
Антони Блант кивнул.
— Ваше задание — работать в США и оценивать замыслы Уолл-стрит, планы установления им господства над мировой экономикой.
— Кто думает, что я приму такое предложение? Почему я должен это делать?
— Потому же, почему Джон поехал в Испанию. Я говорю это Вам сейчас, после смерти Джона.
Затем Блант, как будто дело было уже решено, сказал Стрей-ту, что отныне он должен порвать все свои прежние политические связи с коммунистами, так как они могут оказаться помехой в его будущей работе. «Это нужно для успеха вашей деятельности в США», — подчеркнул он.
74
Первоначальная вербовка обычно проводилась «под эгидой» Коминтерна для борьбы с фашизмом. Уже потом, как мне говорили советские разведчики, им постепенно «раскрывали глаза» и сообщали, что они работают на советскую разведку.