Газета «Дейли телеграф» опубликовала статью Теренса Мал-лея о Бланте как ученом-искусствоведе и педагоге. В ней автор писал: «Если бы меня попросили назвать имя выдающегося ученого-искусствоведа, я бы назвал имя Антони Бланта. Он автор многих образцовых книг по истории искусств, блестящий лектор, превосходный ученый».
Адвокат Бланта Рубинштейн говорил, что никто из друзей Бланта в эти дни не покинул его, а его давний знакомый Брайен Севелл добавлял: «Он не остался одиноким». Блант выразил публично признательность всем своим друзьям за их лояльность в эти трудные для него дни.
Едва ли о ком-либо из шпионов отзывались после их разоблачения так тепло и с таким уважением, как о Бланте.
Интересна и еще одна подробность. Через несколько недель после разоблачения Бланта последовало резкое обострение отношений Англии с Советским Союзом. СССР вторгся в Афганистан. Начался новый этап «холодной войны». Казалось, в этих условиях можно было ожидать взрыва ненависти к Бланту, потока статей в прессе, клеймящих его. Ничего подобного.
Я поинтересовался, как освещало его тайную деятельность самое авторитетное биографическое издание Англии — «Who is Who», в котором отмечаются все выдающиеся люди страны. У нас в аналогичном случае «нашего предателя» или клеймили бы, или вычеркнули бы его имя из всех энциклопедий и словарей. А англичане по-прежнему продолжали печатать его работы в 1980, 1981 и 1982 годах, подробные данные о его жизни и деятельности с длинным списком его научных работ, даже с упоминанием о его орденах и возведении в дворянство, ни слова не говоря о том, что произошло в 1979 году. Пусть в истории он останется прежним Блантом — советником королевы, выдающимся искусствоведом.
И все же каковы были дальнейшие последствия для Бланта раскрытия его тайной деятельности?
Немедленно после речи М. Тэтчер в парламенте королева лишила его рыцарского звания (дворянства) и он перестал именоваться сэром Антони.
Тринити-колледж, который он окончил и в котором в свое время работал, лишил его присвоенной ему за 12 лет до этого почетной степени доктора наук. Через неделю после лишения Бланта дворянства, 23 ноября, ректор Тринити вручил ему постановление совета колледжа о лишении его почетного звания. Среди почетных докторов колледжа были принц Филипп, герцог Эдинбургский, супруг королевы, лорд Ротшильд, ученый-атомщик лорд Пенни и другие видные лица. И совет колледжа счел неуместным, чтобы их коллегой оставался «советский шпион».
Парадоксальность этого шага заключалась в том, что почетное звание ему было присвоено в 1967 году, то есть три года спустя после того, как он сознался в своей разведывательной деятельности, и после того, как это стало известно и высшему руководству страны. И никто, включая премьеров страны, которые, по словам Тэтчер, как раз в то время были информированы о шпионской работе Бланта, не осмелился тогда этому воспрепятствовать.
Как известно, Блант был в свое время награжден французским орденом Почетного легиона. Правительство Франции проявило большую снисходительность и не лишило его этого высокого ордена. Представитель правительства Голландии выступил в ноябре 1979 года со специальным заявлением. В нем он напомнил, что Блант был награжден голландским орденом королевой Джулиан по рекомендации правительства за вклад в развитие англо-голландских культурных отношений, в том числе за помощь в организации выставок художников, и он не будет лишен этого ордена.
Глава XVI. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
Продолжал ли Блант в 60-70-е годы работу разведчика или был целиком поглощен научной работой? Такой вопрос я задал Центру зарубежной разведки России.
Чем был вызван этот вопрос? Дело в том, что сам Блант в одном интервью заявил, что он покончил «со шпионской деятельностью» в 1945 году. Читатель уже знает, что это было «вынужденное» и, мягко говоря, неточное заявление. Вплоть до 1951 года, до побега Берджеса и Маклина, он продолжал быть тесно связан с Лубянкой. Некоторые предполагают, что в связи со значительным ухудшением здоровья Бланта в 50-е годы и позднее его разведывательная деятельность для Москвы была уже не такой активной. На мой взгляд, такие предположения имеют под собой некоторые основания84.
84
Отдельные английские авторы этот рубеж даже отодвигают к середине 50-х годов. В качестве доказательства они приводят один факт: он не был на приеме в честь Н.С. Хрущева и Н.А. Булганина во время пребывания их в Англии в 1956 году. Но делать на основании одного факта отсутствия на приеме такой серьезный вывод по меньшей мере несолидно: мы не знаем, получал ли он приглашение на прием, был ли в то время в Лондоне, был ли здоров, наконец, не решил ли он сознательно не присутствовать на приеме, чтобы не встретиться там со знакомыми «советскими товарищами» и не «засветиться».