Это не значит, что я полностью отметаю предположение лорда Аннона. Возможно, в нем есть рациональное зерно. Но оно заключается в том, что Бланту нравилось влиять на людей, подавлять их своим интеллектом, даже, если хотите, подчинять их своей воле. Наверное, здесь следует искать объяснение, почему в своей группе он играл далеко не ординарную роль, почему ему так удавалась вербовка «кембриджцев» на службу Лубянке.
Друзья Бланта отмечают его недовольство британским общественным порядком и, как следствие, его страстное желание социальных перемен в стране. Сказался, по-видимому, и «семейный пуританизм». Суровое воспитание в школе и колледже сделало его мятежником, поборником справедливости. Один из авторов, писавших о Бланте, уверял, что его социальные взгляды на английское общество определились уже ко времени его поступления в Кембридж. И накануне своей университетской жизни Антони уже был готов восстать и бороться против общества, в котором жил. «Блант был одарен таким интеллектом, который позволял ему реально видеть людей и организацию общества… Он мог манипулировать и своими коллегами, и своими учителями. Он был способен… тайно властвовать над людьми», — писал о нем его коллега.
Другие называют его даже «манипулятором», имея в виду, что он «хочет иметь от академической жизни больше, чем другие, хочет идти своим путем, сам выбирать своих протеже, командовать насестом», то есть руководить своими коллегами. Наверное, в этом утверждении есть доля преувеличения, но суть характера Бланта подмечена правильно.
Вероятно, наиболее интересный отзыв о Бланте и его характере дал профессор Штейнер, известный литературный критик. По его мнению, «в современной истории нет параллели Бланту, нет такого совмещения в одном лице «позорных достижений» (он имел в виду его шпионаж. — В.П.) и такой крупной личности ученого и педагога. В этой последней области честность, скрупулезность и прямота являлись критерием его работы». Штейнер считал, что для Бланта было характерно «сосуществование крайней честности и крайнего обмана».
А как относились к Бланту его английские коллеги по разведке, и прежде всего его соратники по «большой пятерке»? Я задал ряд вопросов на эту тему сотрудникам Центра нашей разведки: «Что известно от остальных членов «кембриджской пятерки» о Бланте? Как они оценивали его, в особенности те, кто переехал в Москву?» И получил такой официальный ответ: «Бланта характеризовали только положительно. В частности, в феврале 1952 года Берджес в беседе с сотрудниками советской разведки “решительно опроверг возможность предательства со стороны Бланта”».
Мне было интересно знать мнение о Бланте и его советских коллег по разведке. Я попросил Центр зарубежной разведки ответить на мой вопрос. Вот какой ответ я получил: «Бланта можно охарактеризовать как типичного английского интеллигента, образованного и умного. Он был очень замкнут и о своей личной жизни говорить не любил. По характеру был спокоен, умел владеть собой. В беседах политическими вопросами интересовался мало, изредка касался текущих вопросов. Излюбленной темой разговора Бланта являлась живопись XVII–XIX веков и история архитектуры, которым он уделял все свое свободное время. Несмотря на большую занятость по работе в МИ-5 в годы войны, он продолжал писать книги и статьи по архитектуре, читал лекции и т. д.».
Конечно, далеко не все отзывы о Бланте настолько благоприятны, как те, которые я привел. Английская поговорка гласит: «Выбирай писателя так, как выбираешь друга». Блант не мог выбирать себе «своих писателей», и среди них были те, кто не только не любил Бланта, но и откровенно его осуждал и даже ненавидел. Они упрекали его в высокомерии, в использовании друзей и близких в своих собственных целях (читай — в интересах КГБ), в известной самоуверенности. Но это еще не самое главное.
Английские авторы в один голос утверждают, что Блант и некоторые другие участники «кембриджской пятерки» были гомосексуалистами. И хотя в Англии гомосексуализм является, как и в США, распространенным явлением, а сексуальные меньшинства пользуются всеми правами и выступления против этих меньшинств рассматриваются как расизм и нарушение прав человека, тем не менее его противники усиленно разыгрывают эту карту. Для чего? Обвинение в гомосексуализме членов «кембриджской группы» должно как бы принизить их в глазах общественного мнения, значительной части населения, которая по-прежнему не в восторге от этих сексуальных отклонений.