Были и другие, более серьезные срывы. Как-то он вдруг решил склонить к разведывательной работе в пользу СССР своего друга Горонви Риса, который был явно не готов к его предложению. На вопрос Риса, а знает ли еще кто-нибудь о его предложении, он не задумываясь ответил: «Немногие». Но при этом назвал имя очень уважаемого им общего друга «Мориса», то есть Бланта, тем самым дав ясно понять, что этот его друг — советский разведчик. Потом, видимо, спохватившись и поняв, что поступил опрометчиво, Берджес стал просить Риса не говорить об этом «упомянутому другу». Рис был озадачен. Его удивило, что Берджес так легко раскрыл имя советского разведчика; он решил, что Берджес либо неосторожен и ненадежен, либо все это неправда.
Между Берджесом и Рисом состоялся такой диалог.
Берджес: Есть кое-что, о чем я должен тебе сказать. Я агент Коминтерна и стал им со времени окончания университета.
Р и с: Я не верю тебе.
Берджес: Но я говорю тебе правду. Я хотел, чтобы ты работал вместе со мной, помоги мне.
Рис: Что ты имеешь в виду? Какого рода помощи ты от меня ожидаешь? Ты действуешь в одиночку? Если нет, то кто твои друзья?
Берджес: Ты задаешь слишком много вопросов.
Рис: Назови хотя бы одно имя.
Ответив отказом на предложение Берджеса, Рис решил все же обезопасить себя и составил о встрече с ним письменный отчет, передав его на хранение своему адвокату. Если бы адвокат вскрыл тогда этот конверт, то, может быть, на этом эпизоде и закончилась бы вся деятельность «кембриджской группы»16.
Видимо, осторожность и умение хранить тайну не были самыми сильными качествами Гая Берджеса. Ким Филби однажды рассказывал, что Берджес предложил установить связь между всеми членами «кембриджской группы». Они в большинстве своем действовали самостоятельно, и само название «кембриджская группа» было дано им впоследствии английскими исследователями. Предлагаемая Берджесом связь и объединение пятерых «кембриджцев» в единую группу могло бы привести только к тому, что любой «прокол» одного из агентов мог бы отразиться на всей группе.
Срывы Берджеса чуть было не привели к катастрофе в 1951 году, накануне его побега в Москву, о чем я расскажу далее. Но, пожалуй, наибольшей опасностью и для него, и для всей разведывательной деятельности «кембриджцев» было его злоупотребление спиртными напитками, доходившее иногда до крайних пределов.
Вернемся, однако, к Бланту. Английские исследователи утверждают, что вербовку его осуществил Берджес, и, как я говорил, сам Блант придерживался такой же версии. Рассмотрим ее. Она поможет лучше понять, как Блант решился стать советским разведчиком.
«Как Гай Берджес склонил Бланта к разведывательной работе?» Блант так ответил на этот вопрос: «Он убедил меня, что я самым лучшим образом смогу служить делу борьбы с фашизмом, присоединившись к его работе в пользу русских».
Некоторые историки, ссылаясь на это заявление Бланта, стали даже говорить о «руководящей роли Берджеса» в «кембриджской группе». Это, однако, не так. Объясню, почему я так считаю. Мне довелось около года провести в Оксфорде. В Кембриджском, как и Оксфордском университете, существовала строгая иерархия — отдельные столовые, отдельные комнаты отдыха для преподавателей и студентов. Система тьюторства (наставничества) покоилась на безусловном руководстве учителей всей индивидуальной работой студента, уважении студентом своего преподавателя. Тьютор — второй отец или уважаемый старший брат. Эта система подчеркивалась и особой, более парадной, чем у студентов, формой одежды учителей. Многие из преподавателей университета были выдающимися учеными, членами иностранных академий, представителями мировой научной элиты, что, конечно, вызывало у студентов особое уважение к ним.
Университетская система предполагала, что преподаватель и студент стоят на разных ступенях иерархической лестницы. Поэтому студент никак не мог руководить деятельностью преподавателя. Когда Блант уже начал преподавательскую деятельность, Берджес только начинал свою учебу. Об этой университетской системе хорошо знали в Москве и понимали, что вербовка Бланта не по плечу Берджесу, что это должен сделать кто-то другой, кого бы Блант рассматривал как авторитетного представителя советской разведки.
И еще одно обстоятельство, которого мы уже частично касались. У Берджеса был своеобразный характер. Его сильной стороной была самостоятельная работа, но он мало подходил на роль руководителя разведывательной группы, а тем более для вербовки новых агентов, что входило в обязанности руководителя. Американский разведчик, сотрудник Центрального разведывательного управления Роберт Кроули, исследовавший дело «кембриджской группы», пришел к выводу, что «Блант в большей степени, чем Берджес, может считаться “номером один”» группы советских разведчиков в Кембридже.
16
Рис позвонил Розалинде Лемон, сестре Джона Лемона, друга Бланта по Тринити-колледжу, и рассказал ей, что Берджес предложил ему стать «тайным агентом». Розалинда, однако, расценила это как очередную шутку Берджеса и, к счастью для «кембриджцев», не придала ей серьезного значения.