Она остановилась перед Инуа, глядя на него снизу вверх. А он вдруг дернулся, словно пытаясь вырваться из невидимых пут.
А становилось тише.
И крики смолкли.
- Ничего не понимаешь, - Императрица склонила голову, и колокольчики в тонких косичках её зазвенели. – Я хотела говорить. С вами. Потом. После. Но вы не хотите слушать.
Рука Инуа дрогнула и двинулась к шее. Медленно. Так, словно через силу. Его лицо исказилось. Губы разошлись, готовые исторгнуть крик, но из горла донесся лишь клекот.
Клинок коснулся шеи.
И вошел в плоть.
Императрица зажмурилась, когда в лицо и на волосы брызнуло кровью. Тело Инуа еще несколько мгновений продержалось на ногах, чтобы после рухнуть-таки. Императрица облизала губы, а потом стерла кровь с лица. Ладошкой.
И повернулась к столу.
Посмотрела вниз.
Влево.
И вправо. Протянула руку, и Ксочитл молча взялась за тонкие пальчики. Кровь на них казалась яркой, куда ярче золота. Переступив через лежащего Инуа, девочка молча двинулась вдоль стола. Она остановилась перед юношей, кажется, из рода Золотого Ястреба. Покачала головой. И наклонившись, коснулась темных волос. Потом дернула было клинок, застрявший в груди.
Тихо стало.
- Помоги, - сказала Императрица, и Ицтли поспешил на зов. Он выдернул клинок, который протянул ей с поклоном. Но девочка лишь покачала головой. А потом снова коснулась лежащего. – Мой. Теперь. И тот тоже.
Она указала на мужчину, в спине которого торчал нож.
- А ты… - Императрица повернулась к советнику Ачтли, согнувшемуся в поклоне. – На твоих руках кровь. Разве не видишь?
Он мотнул было головой.
И захрипел, упав на пол, выгибаясь. Изо рта его пошла пена. И кто-то громко икнул, где-то там, за столами. А Императрица пошла дальше.
Верховный закрыл глаза.
…я песню свою возношу.
Всплыли в памяти слова старого гимна.
…к тому, кто есть Даритель Жизни.
Эй, начинайте пляску.
Славьте имя его.
Славьте руки его.
В доме мертвых – жилище его…
Он повторял это шепотом, и замолчал лишь когда щеки коснулась ледяная рука.
- Совсем устал, - сказала Императрица печально. – Плохо. Сегодня ведь праздник. Праздновать надо.
От её прикосновения остался липкий след крови.
И Верховный заставил себя улыбнуться.
- Славься… та, что Дарительница Жизни, - произнес он. И робкие голоса подхватили, затянули древнюю песнь.
Завтра он назначит себе преемника.
Завтра.
Верховный огляделся. И показалось вдруг, что меж мертвыми и живыми нет разницы. А кровь… кровь и вправду похожа на вино. Вкусом тоже.
Он сглотнул слюну.
И поклонился той, что смотрела спокойно, но требовательно. А еще подумалось, что созывать Совет бессмысленно. Все уже случилось.
Глава 33
Глава 33
Винченцо
Карраго всегда был долбаным ублюдком, хотя Винченцо не случалось сталкиваться с ним лично. Для Карраго он был слишком незначителен, чтобы удостоить внимания, да и дар его не имел отношения к целительству.
В общем, повезло.
- Что ж, - Карраго быстро сумел взять себя в руки и огляделся. – В таком случае, думаю, нам стоит поговорить в более подходящем месте. Только распорядись, чтобы трупы убрали, пока вонять не начали. Потом от запаха и магией не избавишься.
Он слегка поморщился.
- Что за убогое место… так где мы можем поговорить?
- Идем, - Винченцо повернулся, подумав, что вовсе не следовало бы его впускать. С другой стороны, пусть он и чувствовал себя получше, но не настолько получше, чтобы воевать.
И ладно бы с Карраго.
Но тронь его и с Советом придется возиться.
- Она всегда была непростительно эмоциональна, - молчать Карраго или не умел, или не желал. – Я понадеялся, что мне удалось избавить её от этого недостатка, но, видимо, ваш отец позволял ей куда больше, чем следовало. Или это дурная кровь виновата? Кстати, хозяева замка живы?
- Пока да.
- Хорошо. У вашего брата имелась весьма любопытная теория относительно этого места… с ними я поговорю позже. И да, распорядитесь, чтобы моих слуг впустили.
- Нет.
Карраго споткнулся даже.
Хромоногая сволочь.
- В каком смысле?
- В прямом. Вас я не могу не впустить, - Винченцо обернулся, а еще отметил, что он способен выдержать этот взгляд. – Как бы я ни относился к Совету, но ссориться с ним мне не с руки. Однако ситуация и вправду… неоднозначная.
А Дикарь сгинул.
Плохо.
С ним как-то спокойнее, что ли.
- И потому я предпочитаю ограничить… количество чужих людей здесь.
Карраго прищурился. И губа дрогнула. А зубы у него желтоватые, словно костяные. И неестественно ровные. В левом клыке камень поблескивает, явно непростой.